Ознакомительная версия.
И вот Уильям, пристроившись в боковой ложе, приготовился смотреть на собственное произведение, совершенно не приводившее его в восторг. Костюмы актеров впечатляли, Джеймс не соврал. В какой-то степени они выглядели даже вычурно и помпезно, но зрителей это, видимо, не смущало.
В одной из сцен Генриха приветствовали салютом из пушек. Джеймс подготовил для зала сюрприз — пушки палили, как настоящие, выплевывая в воздух загоравшуюся настоящим огнем бумагу. Огонь, едва вспыхнув, тут же гас, но впечатление салют оставлял сильное.
Вдруг Уильям почувствовал запах дыма. Зрители тоже почуяли неладное, а некоторые показывали пальцами куда-то вверх. Уильям посмотрел на соломенную крышу и с ужасом увидел, что она вся объята пламенем. Публика в ужасе побежала к выходу. Заигравшиеся актеры, заметив, что происходит в зале, тоже обратили свой взгляд наверх…
— Ничего не осталось от театра, — причитал вечером Джеймс, — ничего! Сгорел дотла.
— Никто из людей не сгорел, вот что важнее, — отметил Уильям, — в такой толпе всякое могло произойти.
— Но театр-то сгорел! — не сдавался Джеймс. — Придется отстраивать здание заново.
— Зато премьера прогремела на весь Лондон. Ричард сказал, что его друзья только и говорят о пожаре в «Глобусе» во время премьеры пьесы Шекспира. Никакие костюмы и декорации не наделали бы столько шума.
— М-да, переборщил я немного с этими пушками, — признал Джеймс, — тебе специально не говорил про них. Думал, увидишь, как они палят, ахнешь.
— Я ахнул. Ты своего добился. Надеюсь, что у короля ты эту сцену повторять не станешь.
— Спалить королевский дворец? Нет, этого мне не простят. Отправят в Тауэр, а то и сразу голову отрубят или четвертуют.
— Самое ужасное, что никто не услышал последние слова Генриха. Такая речь пропала! Если бы я знал, что на залпе из пушек все и закончится, то и стараться бы не стал выписывать финал. Джеймс, ты испортил все впечатление от пьесы, — продолжал смеяться над другом Уильям, — поэтому дело не в Тауэре, а в концовке. Король должен услышать посвященные ему строки.
— Услышит, — пообещал Джеймс, — все равно пушки сгорели вместе с театром. Остались только костюмы, которые были на выбегавших из здания актерах.
— Честно тебе скажу, это лучшее, что было в спектакле. Сохранилось главное: актеры и их костюмы. Не переживай.
Король остался спектаклем доволен. Слухи о пожаре дошли и до него. После представления он пообещал помочь «слугам Его Величества» построить здание заново.
— Финал сработал, — довольно заметил после этого Джеймс, — получим немного денег от короля и построим нечто совершенно невообразимое. Другого такого театра в Лондоне не будет. Так что, Уильям, придется тебе опять задержаться в столице. Куда ж мы без тебя?
— Ты ошибаешься. Именно теперь-то я точно уеду. «Глобус» сгорел, а с ним и прошлое. Новый театр пусть строят молодые. Я ждал знака свыше и дождался. Куда уж яснее и понятнее? Наш театр исчез, Джеймс. Он испарился, словно его и не было. А твой залп из пушек был дан в его честь. В честь нашей с тобой дружбы и лет, проведенных на той, старой, сцене…
В этот раз Джеймс понял, что все серьезнее некуда. Уильям собрал вещи и сдал квартиру, переехав на несколько дней к Ричарду. Джеймс тоже звал Уильяма к себе, но Уильям был уверен, что тот начнет опять уговаривать его остаться, призывая себе на помощь все красноречие, на которое был способен.
Ричард уговаривать не пытался. Он, конечно, бормотал, что ему непонятно, как может Уильям хотеть все бросить, будучи на пике славы. Марта молчала, бросая укоризненные взгляды на мужа. Она с самого начала была на стороне Анны и поэтому радовалась, что Уильям взялся за ум и решил вернуться к семье.
В Стрэтфорде Уильям никого не предупреждал о своем приезде.
— Сколько раз я им говорил, что вернусь, — объяснял он Филду, — сейчас просто приеду и буду там жить, ничего не объясняя и не обещая.
— Так правильнее, — кивнул Ричард, — опять же не отрежешь себе путь назад, если захочешь сбежать из стрэтфордской дыры.
Сначала Уильям опять думал начать убеждать Ричарда, что его намерения тверды, как скала, но промолчал. «К чему убеждать других, когда в первую очередь необходимо убедить себя, — подумал он, — вдруг сяду через год в телегу и в Лондон!»
— Так и есть, — произнес он вслух, — путь назад всегда должен оставаться открытым.
Марта опять кинула на Ричарда испепеляющий взгляд и влезла в разговор:
— Анна-то как будет рада, если вы проведете остаток дней вместе.
Уильям вздрогнул:
— Анна болеет. Ей все равно, буду ли жить с ней в одном доме или нет.
— Ей не все равно. Она, конечно, чувствует, когда любимый муж находится с ней под одной крышей. И девочки будут довольны.
— Девочки — да. Особенно Джудит меня ждет. Ну и маленькая Элизабет, — с теплотой сказал Уильям.
— Джудит все никак не выйдет замуж? Ты там подыщи ей достойного жениха. Годы идут. Ей сколько? Двадцать пять?
— Двадцать семь.
— Много, — припечатала Марта, — засиделась.
— Ты о своих дочках печалься, — вмешался Ричард, — у них такого приданого, как дает Уильям, не предвидится.
— А кто виноват? Ты, Ричард, обделил своих детей. Чего ты добился в жизни? — Марта начала сыпать упреками.
Уильям встал и вышел на улицу. Он пошел медленно, толком не осознавая куда, глядя по сторонам. Он прощался с городом, который принял его когда-то сразу, не заставив ни страдать, ни унижаться. С городом, который подарил ему большую любовь, который сделал его богатым. С городом, в котором навсегда останется жить образ молодой Элизабет и королевы Елизаветы. С городом, в котором остаются друзья, поддерживавшие его, сочувствовавшие и радовавшиеся вместе с ним. Он шел вдоль Темзы, оглядываясь на оставшийся позади грозный Тауэр, свернул к мосту, возле которого на другом берегу Элизабет впервые назначила ему встречу в карете.
Уильям подошел к театру. Точнее, к тому, что от него осталось. Неподалеку виднелась таверна, в которой они провели столько часов с Джеймсом.
— Осталось навестить Эдмунда, — произнес Уильям и пошел обратно через мост, в сторону кладбища.
— Я все-таки уезжаю, — обратился он к брату, присев рядом с могильной плитой, — не знаю, когда смогу снова навестить тебя. Но я нужен им там, в Стрэтфорде. А ты будешь жить в моей памяти, как и этот город, как все те, кого я покидаю. До свидания, Эдмунд. Ведь мы увидимся скоро, уверен.
Уильям вернулся к дому Филда.
— Ну вот и все. Финал, — сказал он, глядя на собор Святого Павла, — история закончилась там, где начиналась…
Ознакомительная версия.
