Не менее проблематичным было то влияние, которое эта кампания оказала на вооружение других родов войск вермахта. И здесь — благодаря его односторонним консультациям со специалистом по «авиационному вооружению» Линдеманом — есть доля вины Черчилля. Он просмотрел значение бронетанкового вооружения для и без того слабо укомплектованного британского экспедиционного корпуса, доверял «единственной в своем роде французской армии», а в военно-морском флоте недооценивал опасность со стороны подводных лодок. Позднее эти упущения и ошибки были приписаны только его предшественникам, занимавшим пост военного министра. По иронии судьбы он в наиболее близкой ему области авиационного вооружения смог принести скорее вред, чем пользу, когда его протеже Линдеман закрепился во вновь образованном комитете по противовоздушной обороне, обойдя сторонников радиолокационной разведки. Зависимость Черчилля от «научного советника» угрожала на долгий срок парализовать деятельность этого важного органа, в который оба они входили с 1935 года по распоряжению Болдуина. «Битву за Британию» противники Линдемана, а значит, и Черчилля, не могли выиграть ни в коем случае.
Тот факт, что с 1935 по 1939 год Черчилль играл ведущую роль в британской политике вооружения, что он был назначен на этот пост правительством, которое он открыто самым жестким образом критиковал, и что именно там ему был предоставлен доступ к информации, которую он использовал против этого же самого правительства, мог бы послужить поводом для размышлений о «мнимой изоляции» Черчилля.
В Англии того времени не было политика, которому предоставлялись бы такие льготы со стороны правительства и высших правительственных учреждений. К его «особым источникам информации», кроме комитета по противовоздушной обороне, принадлежали и другие органы официального аппарата, в особенности переданный ему в 1932 году с целью совместного использования «Промышленный информационный центр» его соседа по дому Десмонда Мортона, наряду с этим — отчасти также несколько полулегально — доверенные люди из министерства иностранных дел, министерства авиации и Адмиралтейства. Его личные друзья Бренден Бракен и сэр Генри Стракош собирали дополнительный материал и для этой цели поддерживали контакты с немецкой эмиграцией, например, с Леопольдом Шварцшильдом в Париже. Другим источником информации для курируемого Линдеманом информационного центра в Чартуэлле были участники немецкого сопротивления, такие, как Эвальд фон Клейст-Шменцин или Карл-Фридрих Герделер, поддерживавшие с Черчиллем связь через посредников и желавшие видеть в нем своего союзника в борьбе против Гитлера. Однако их ценили только в качестве поставщиков информации. «Герделер, — писал сэр Роберт Ванзиттарт 7 декабря 1938 года, — является подставным лицом немецких военных экспансионистов: и в этом качестве не только не представляет ценности, но и опасен в своей роли посредника»; однако его можно было использовать как источник информации. Именно в качестве главных свидетелей захватнических намерений Гитлера против правительства «Чемберлена Черчилль и его друзья небезуспешно использовали свои контакты с немецким движением сопротивления; в 1939 году перед ними стояла задача продемонстрировать общественности низкий уровень морального сопротивления гитлеровской Германии. Примечательно, что единственный в Англии знаток немецкого сопротивления Адам фон Тротт цу Зольц всегда старался избегать общения с Черчиллем и его окружением.
До сих пор не решен спор, культивировался ли Черчилль сознательно в этой двоякой роли критика, с одной стороны, и представителя правительства, с другой, в качестве альтернативы к официальному «соглашательскому курсу» на тот случай, если конфликта, которого опасались обе стороны, все же нельзя будет избежать. Датированное 1936 годом высказывание внешне добродушного Стэнли Болдуина указывает как будто именно на такое толкование. «Если уж дело дойдет до войны, — говорил он тогда, — Уинстон должен стать премьером». О правительственной должности, как и о страстно желаемом им военном министерстве, по меньшей мере в мирное время, он мечтать не мог, возможно, именно по этой же причине. Не говоря уже о его особенностях, его исключительная сконцентрированность на области военных приготовлений, умение «не думать ни о чем другом» делали бы его «неудобным» для любого правительства, для которого неизбежность войны еще не стала реальностью.
Возможно, Черчилль поначалу также не считал войну неминуемой, и именно потому ему удалось кроме собственной идеи о вооружении осуществить еще и свою вторую идею — обуздать «германскую опасность», опираясь на убедительную силу «Великого альянса», коалицию государств, подобную той, которая во времена Мальборо победила Францию Людовика XIV. Ее военный перевес, однако, должен быть настолько «очевидным», чтобы она и без войны могла диктовать условия противнику. Любая попытка повлиять на военное равновесие могла бы стать для немцев поводом еще раз испытать военное счастье. Можно предположить, что Черчилль ни в коем случае не намеревался использовать для уничтожения Германии его идею вести переговоры только с поверженным противником. Однако заверение обеих сторон, что они хотят, исходя из достигнутого однажды положения «превосходящей силы», пойти на уступки и устранить «законные жалобы», было уже потому маловероятно, что Англия, по его мнению, не имела ничего, что она могла дать Германии, а другие страны именно в силу сохранения своего актива представляли бы большой интерес для «Великого альянса». В остальном же все утверждения о направленном исключительно против Германии «Великом альянсе» были мало реалистичными. Основным недостатком альянса было то, что для его создания Черчилль намеревался использовать организацию, созданную не «реалистами», а «идеалистами», — Лигу Наций. Он сам не принадлежал к ее основателям; во время маньчжурской агрессии Японии в 1931 /32 году он выступал против введения санкций и «за право на жизнь» агрессора. Когда в октябре 1933 года Гитлер заявил о выходе Германии[19] из Лиги Наций, Черчилль признал пользу этого инструмента «коллективной безопасности»; теперь он был увлечен мыслью о Лиге Наций со страстью вновь обращенного верующего и старался связать ее со своей кампанией по вооружению. «Оружие и устав Лиги Наций» было девизом, под которым он хотел собрать «Великий альянс» против Германии. В него приглашались все европейские державы, включая и «безопасный уже по его географическому положению» Советский Союз, имевший в 1934 году доверительные отношения с английским послом, усилиями Англии и Франции в том же году ставший членом Женевской лиги. Таким образом, был сделан важный шаг к сохранению статус-кво.
