Каждой весной Морган на три месяца уезжал в Европу и методично, так, как будто приводил в порядок молотилку или паровоз, восстанавливал нервы — затем брался за работу. За девять месяцев Джон успевал сделать столько, сколько другим не удавалось и за двенадцать. Морган по-прежнему много болел, но ему удалось настолько сжиться со своими хворями, что они почти не досаждали ему.
Он контролировал все и вся, не упускал ни одной детали, носил с собой дюжину записных книжек, а когда его бизнес так разросся, что один человек уже не мог за всем уследить, поменял блокноты на такое же количество помощников. Его агрессивная, напористая и колючая манера вести переговоры поражала воспитанных в добропорядочном викторианском духе партнеров. Морган первым на постоянной основе ввел в бизнес законы военного времени. Высшую меру — расстрел — здесь заменяло самоубийство.
Говорили, ему была свойственна сатанинская безжалостность, и тот, кто задел его самолюбие хотя бы по мелочи или попытался навязать свою волю, не мог рассчитывать на пощаду.
Говорили, что он нежно любит кошек и собак, помогает бедным, верен друзьям, великодушен по отношению к женщинам.
Говорили, что взгляд его больших, широко расставленных глаз не могут выдержать даже очень сильные люди: это все равно что смотреть на прожектор несущегося прямо на тебя паровоза.
Это, конечно, преувеличение, свойственное писакам, пытающимся с достойной лучшего применения неукротимостью отыскать сенсации в самых обыденных сценах человеческой комедии.
Куда большее впечатление производил нос Джона Моргана. С юности магнат страдал кожными заболеваниями, и его свекольно-красный бесформенный отросток (на официальных фотографиях подретушированный) часто распухал и покрывался бородавками.
Торговец произведениями искусства, имевший несчастье столкнуться нос к носу с разгневанным Морганом, так описывал этот случай:
«Я был не готов к встрече… Я уже слышал про его уродство, но увиденное так потрясло меня, что на какое-то мгновение я лишился дара речи. Я вынужден был глубоко вдохнуть, чтобы на моем лице не отразился ужас, который я испытал, глядя на эту омерзительную свекольную грушу.
Мистер Морган оказался сообразительным малым. Он мгновенно оценил мою уловку, и его маленькие пронзительные глазки зловеще уставились на меня. К счастью, он почувствовал, что я не испытывал отвращения, только жалость — и это спасло меня. Какое-то время, показавшееся мне вечностью, мы стояли друг против друга, не говоря ни слова. Когда я наконец открыл рот, то смог лишь хрипло откашляться.
Он хмыкнул».
К тому моменту, когда старшая дочь Моргана Луиза выходила замуж, ее отец находился в зените могущества и славы.
Вот что пишет Саттерли о причинах, по которым безжалостный финансист решил поддержать рискованный «беспроводной» проект Теслы: «Уходящий год стал свидетелем успешной работы многих металлургических компаний. Все они разбогатели настолько, что возникла потребность пустить пыль в глаза. Гейтс ввязался в темные делишки на Уолл-стрит. Судья Мур начал покупать породистых лошадей. А Рейд и другие, наоборот, вложили средства в большие сельские поместья В порядке вещей были грандиозные ужины и роскошные развлечения в „Уолдорф-Астории“, в „Шерри“ и повсюду, где собирались представители элиты. Все они думали, что этому не будет конца».
Чтобы не отставать от других и не прослыть белой вороной, Морган тоже ударился в чудачество. Он решил поставить на знаменитого изобретателя, невзирая на то, что непредсказуемость Теслы, его патологическая неприязнь к похитителям изобретений, а также дерзкие, порой перехлестывающие за грань здравого смысла заявления вкупе с неумением держать слово очень вредили его репутации.
Безусловно, как всякий здравомыслящий американец, Морган считал, что каприз должен приносить доход. Пример Вестингауза, с которым Моргану удалось договориться, был заразителен, тем более что «Дженерал электрик» после объединения с компанией Вестингауза в Ниагарском проекте получила возможность в полной мере использовать реальные патенты Теслы, не выплачивая тому ни цента.
Потомки полагают, что пример Астора только подзадорил Моргана. Финансист, всегда несколько скептически, если не сказать презрительно, относившийся к «этому писаке, сочинившему пасквиль на Юпитера и его младшего партнера Сатурна», очень рассчитывал, прикупив Теслу, утереть тому нос.
К тому же следует учесть, что младшая сестра Луизы Анна Морган была покорена блестящим ученым, и между ними завязалась дружба.
* * *
Январь, 1943 год
Гостиница «Нью-йоркер»
— Да, — подтвердил старик, — мы до сих пор переписываемся. Это была светлая девушка и верный друг, в отличие от ее папаши и брата.
В 1900 году меня пригласили на День благодарения[58]. Это был замечательный праздник, с индейкой, традиционными четырьмя видами пирогов. В конце вечера я получил приглашение и на Черную пятницу. Помнится, я не подкачал — принес с собой чудные разноцветные электрические лампочки, испускающие свет в виде блестящей паутины, а также особое устройство, при подключении которого у человека волосы вставали дыбом, и другие беспроводные штучки. В качестве подарка я преподнес Анне свои фотографии из Колорадо-Спрингс.
После обеда мы душевно поговорили с Морганом.
Он умел быть обходительным — не любезным, а именно обходительным. Этакий мурлыкающий насытившийся тигр.
Просмотрев мои фотографии из Колорадо-Спрингс, Джон поинтересовался — как мне удалось выжить среди этих молний?
Пришлось объяснить, что во время разряда меня там не было. Фотохудожник впечатал меня после.
Морган согласился, что я поступил умно, и тут же перевел разговор на Уайта — мол, тот пришел в восхищение от моей идеи построить башню для беспроводной всемирной связи.
Я попытался объяснить, что для передачи сообщений на любое расстояние без проводов становятся ненужными длинные и дорогие кабели. Экономятся сотни тысяч тонн меди. Мое изобретение мало того что позволяет производить сколь угодно лошадиных сил, оно также дает возможность доставлять их в любую точку земного шара, невзирая на степень удаленности от передатчика.
— Что же будет служить приемником?
— Приборы. Телеграфные ключи, телефоны, часы, дистанционная фотосъемка.
— Вы можете передать изображение? — подняв брови, спросил Морган.
— В телефотографии нет ничего нового. Эдисон работал над ней с тех пор, как на выставке 1893 года был представлен прибор Элиша Грея. Мои патенты просто позволяют обойтись без проводов.
