– Так ты и писать, и чертить умеешь?
– Умею.
– А кирпичи класть?
– Умею, если честно. В стройотряде клал. Только Вы, товарищ сержант, никому об этом не говорите, ладно?
Это было сказано так наивно, что я сразу согласился.
– Прикольный он, да? – захихикал Доцейко. – Иди, Андрей, работай.
Иди, иди.
– Олег, так вы парня к себе заберете?
– Пока его ротный не отпускает, но еще несколько дней, ротный уйдет и тогда…
Мы перешли в комнату штаба батальона. Сенеда ставил чайник, а
Роман, только что вернувшийся с офицерских курсов, собирал вещи.
– Все, ухожу. Вместо меня будет Сафронов. Жаль, что ты не согласился.
– Ром, ты меня чуть из комсомола не выгнал, какой из меня комсомолец батальона?
– Да чего уже говорить? Проехали. Давайте прощаться, у меня поезд через час.
Мы обнялись, проверили, что все телефоны и адреса давно внесены в записные книжки, и пожелали Ромке, как учителю истории, поменьше наезжать на пионеров в школе.
Документы в строевую часть я сдал после двенадцати. Это оказалось очень просто. Макс принял у меня бумажки, посоветовал не мешать, сказав, что сам все сделает, а сейчас нет времени даже на перекур. Я отправился обратно в роту, рассчитывая до вечера не сильно напрягаться с выполнением служебных обязанностей в преддверии моего дня рождения. Как же я сильно ошибался.
– Ханин, ты где шляешься? – Салюткин был в гневе. – Ты сегодня заступаешь в наряд по роте. Понял?
– Товарищ лейтенант, у меня завтра день рождения. Я в увольнение собрался.
– А кто тебе его обещал-то, увольнение?
– Ротный, старшина…
– Ротный теперь – это я. Понял? Я решаю. А я решил, что ты заступаешь в наряд дежурным по роте.
– Товарищ лейтенант, мы вернулись вместе с Денискиным. Он заступит сегодня, а я завтра вечером его сменю. Мы с ним уже договорились…
– Не хочу ничего знать. Ты заступаешь, и все. А сейчас ведите, товарищ сержант, роту на обед.
Я построил роту и вышел вместе с ней на обед. Мое мнение об идеях
Салюткина выплеснулись в реализации отрицательных эмоциях на роте новобранцев. Я остановил солдат перед входом в столовую и дал команду:
– В столовую бегом…
Так как новобранцы еще не усвоили, какие действия положено выполнять за командой, то перечень указаний посыпался на их бедные головы с невообразимой скоростью.
– Отставить! Ручки согнуты в локте, корпус тела наклонен вперед!!
Я не вижу, чтобы все стоящие в строю выполнили команду. Оставить!! В столовую бегом… Отставить!! Бегом!! Какой урод руку в локте согнуть не могЁт? Рота, кругом, двадцать шагов вперед шагом марш!!
Я гонял солдат перед входом в столовую добрую четверть часа, выплескивая на не в чем не повинных людей свою неприязнь к новоявленному командиру роты. В результате бессмысленной траты времени у солдат практически не осталось его на обед.
После того как я выгнал роту на улицу строиться, вновь перепоручив Самсонову личный состав, а сам вразвалочку вышел на крыльцо, щурясь на яркое солнце, то первым офицером, который встретил меня был Салюткин.
– Товарищ сержант, почему Вы не идете вровень со строем?
– Не могу, товарищ лейтенант, я ногу подвернул, видите – хромаю.
И в наряд заступить не могу.
– Вы меня обманываете… я тебя посажу, суку.
– В зеркало давно не смотрелись?
– Чо сказал, сержантик? Чо сказал? Окабанел? Обурел? Сажи объелся? Ты как, быдло, с офицером, с командиром роты разговариваешь?
– А кто тут командир роты?
– Я.
– Вы, насколько я помню, временно исполняющий обязанности.
– Меня скоро официально назначат…
– Сортир драить…
– Хамишь? Молчать, если я спрашиваю!! Думаешь, я поверю, что нога болит?
– Не верьте. Это Ваши проблемы.
– Ты меня задолбал! За мной, Ханин. Я приказываю, идите за мной.
Салюткин бодрым шагом шел впереди, я, прихрамывая и поминутно отставая плелся за ним.
– Быстрее, иди быстрее.
– Быстрее не могу, болит, – врал я.
Заступать в наряд на свой, возможно единственный, день рождения в советской армии совершенно не хотелось, но дело начинало принимать уже принципиальный оборот.
– Борзой сержантик, обуревший, – вякал лейтенант, шагая широким шагом, что при его низкорослой фигуре выглядело крайне смешно. Он подвел меня к дивизионной санчасти и резко повернулся ко мне, от чего огромная выгнутая фуражка на его голове закачалась. – Сейчас я докажу, что ты врешь, и тебя посадят за симуляцию. Понял? Ты врешь?
Врешь?
– Никак нет! Болит.
Прямым курсом, Салюткин вошел в дверь к начмеду.
– Товарищ старший лейтенант, у меня тут симулянт выискался.
Проверь его.
Старлей-медик, некогда уговаривавший меня остаться в его ведомстве, посмотрел на нас поверх очков, сразу смекнул о конфликтной ситуации и спросил:
– На что жалуетесь?
– На Салюткина, товарищ старший лейтенант.
– Это не ко мне. Мне ты на что жалуешься?
– Я не жалуюсь, я с легкостью переношу все тяготы и лишения. А вот товарищ лейтенант, заботясь о моем здоровье, говорит, что нельзя в роте день-два перекантоваться, надо к медикам быстро.
– Короче.
– Ногу подвернул. Похоже на растяжение. Не сильно, через день-два пройдет.
– Мне нужна справка о симуляции, – твердо сказал Салюткин.- Напиши.
– Пишу, – вздохнул начмед. – В санчасть обратился гвардии сержант
Ханин с жалобами в области лодыжки. Визуальное обследование не может дать какого-либо заключения. Рекомендации: прийти на повторный прием к врачу через пару дней.
– Дай мне, мне дай, – замахал руками Салюткин, вытаскивая справку из рук начмеда.- Иди за мной!
И лейтенант выскочил из комнаты врача. Начмед развел руками, повертел пальцем у виска, намекая на лейтенанта, и занялся заполнением журнала. Я вышел из санчасти.
– Все, товарищ лейтенант? Я могу возвращаться в роту? Времени-то уже почти четыре часа, надо бы Денискину сказать, что он заступает в наряд, а то подготовиться не успеет.
– Что? Ты издеваешься? Я приказал – за мной.
И Салюткин бодро зашагал в сторону штаба полка.
– Вот, вот бумага. У меня теперь есть документ о симуляции. Я тебя теперь в тюрьму посажу.
– Хороший документ, – подтвердил я. – Жаль использоваться некуда.
– Почему же некуда?
– Для туалета бумажка жесткая, а заключение дается комиссией на основании снимков. Вы их взять забыли?
– Какие еще снимки?
– Вы где учились, товарищ лейтенант?
– В Московском ВОКУ.
– Оно и видно. Средне-специальное…
– Что ты этим хочешь сказать?
– Что учили плохо… Не, ну учились Вы, наверное, хорошо, но только мало… и не тому.
– За мной!! Иди за мной! Ты хочешь ТАМ, НАВЕРХУ схлестнуться? Я не посмотрю, что у тебя дядя в округе. У меня отец полковник и тоже есть…
