Митраизм не был ортодоксальным зороастризмом. Ведь парфяне склонялись к некоторому религиозному синкретизму, но культ Митры был менее распространен в Парфе, чем в остальной части Востока. Он развивался в районах Черного моря и соединял воедино иранских верующих и языковую семитскую теологию. Император принял ее с целью превратить в полезное средство пропаганды. Митраизм провозглашал образ Нерона, абсолютного государя, представляющим Солнце на Земле. Его подданные должны были подчиниться и исполнять приказы приверженцев Митры, готовые всем жертвовать их Богу и их братьям. Поклонение Митре не имело длительного успеха при императорском дворе. Однажды в Греции император оставил эту религию Света, аскетичная мораль которой требовала от своих верных высокой [378] доблести и полного самоотречения, с трудом сосуществующих с ценностями, которые проповедует принцепс. Нерон был лишен возможности добиться оккультной и магической власти, которую он надеялся приобрести. Ничего не указывает на то, что император мог бы стать благочестивым человеком, как его вторая жена, которая всегда испытывала интерес к восточным культам, хотя не была их ортодоксальной сторонницей.
Митраизм был лишь одной из самых последних и менее распространенных среди множества восточных религий того времени. Он просочился во двор императора через восточных вольноотпущенников, но никогда не был принят официально. Стоики, встревоженные необходимостью расшифровывать в мистических или ритуальных представлениях смысл их догм, заинтересовались митраизмом. Но у римлян тогда мало считались с магами, и это отрицательно сказалось на иранских культах.
У Сенеки была неопределенная позиция в отношении митраизма, хотя он резко осуждал практику магов и все публичные проявления восточного культа. Маленькие люди все-таки хранили верность традиционным обрядам, покорные суевериям, своим маленьким домашним чудесам, домовым, гениям Геркулеса, Фавну. Больше [379] того, политические привычки и интересы соответствовали продолжению официального культа государства, как капитолийской триады, в которую больше никто не верит.
В восточных провинциях существовали еще старые религиозные культы; в Европе — древние культы кельтов, друидов, Эпона. Но, оказывается, что влияние восточных религий неизбежно. В Риме они получили новое направление и ничто не могло остановить их подъема.
Религия спасения распространялась прежде всего среди постоянно испытывающих тревогу о загробной жизни. Странное любопытство Нерона к обрядам и суевериям говорит о состоянии умов у многих римлян. Замечают также проникновение овосточенного культа Диониса, приравненного к Вакху и Осирису, культу Кибелы и ее возлюбленному — пастуху Аттису, а также Мену, божеству Луны, повелителю смерти. И опять же в связи с распространением в Римской империи многочисленных восточных культов стали отождествлять сирийского бога Ваала с Юпитером. Римляне пытались по-своему понять восточные божества и примерить их на себя. Это сочетание противоречивых, а порой несовместимых друг с другом воззрений в любом случае как бы забирает их энергию.
Среди восточных религий первое место принадлежало поклонению Изиде. Изгнанный Августом и Тиберием культ Изиды и Сераписа распространился в Риме во времена Гая Калигулы, который [380] ему покровительствовал, хотя его храмы оставались вне святых мест столицы. Усердие набожных, благочестивых жрецов с бритыми головами, одетых в белые полотняные одежды, ежедневные молитвы, мысли о смерти и воскрешении, стремление к чистоте и милосердию быстро привлекли на свою сторону многочисленных верующих низкого происхождения, жадных до страстей, волнений, страданий, радости и горя. Их было особенно много в средиземноморских портах. Современный культ Мадонны продолжает, впрочем, культ Изиды, всеобщей богини, так же как и Сераписа, наследника могущества Юпитера, Нептуна и Плутона.
Неизвестно, насколько Нерон был привязан к поклонению Изиде, но известно, как уважали в Египте его культуру и религиозные чувства. Отон стал адептом Изиды и прославлял культ египетской богини. На празднествах в честь нее он появлялся в священном полотняном одеянии. Сенека вспомнил о изианизме, когда отвергал коллективный психоз и те миазмы, которые он распространял.
Иудаизм — национальная религия, распространенная также и в римском мире. Иудея была прокураторской провинцией с давних времен, восставшей против римлян в 66 году. Но евреи были рассеяны по всей Империи. [381]
Многочисленная община устроилась в Риме в нескольких кварталах, в которых были открыты синагоги — в частности за Тибром. Некоторые римляне насмехались над религиозными обрядами евреев, особенно над обрезанием. Но даже при дворе у этой религии было много сочувствующих. Им покровительствовала сама Поппея. Казалось, Сенека был настроен очень враждебно по отношению к культу мозаизма, т. е. иудаизму.
Махровый национализм евреев и исключительность мозаистов возмущали многих римлян, но иудейская религия тем не менее прогрессировала: количество ее сторонников увеличивалось и вскоре иудаизм стал одной из самых распространенных восточных религий.
Приверженцы мозаизма не заслуживали никакого снисхождения, с точки зрения христианства, и никогда не считались диссидентами иудаизма. Быстрое распространение христианства заставит еврейский иудаизм замкнуться в себе и тем самым еще раз подчеркнуть свой национальный характер.
Уже в Иудее христианство столкнулось с нетерпимостью приверженцев закона Моисея. По дороге, ведущей из Иерусалима в Вифлеем, был найден оссуарий (кости), относящийся к середине I века н. э. с христианскими надписями, в [382] которых упоминалось имя Иисуса. В 62 году первосвященник Иерусалима развязал настоящую войну, преследуя христиан. На заре своего возникновения христиане были сектантами. Но очень скоро они оторвались от своих иудейских корней, отказались от обрезания и всех национальных обычаев.
Недавние открытия доказали, что распространение христианства проходило быстрее, чем казалось. Многие причины могли бы объяснить этот скачок: всеобщее признание новой религии, ясность доктрины монотеизма; строгая организация христианских сообществ и его духовенство, ловкая пропаганда — так, например, день рождения «Солнца непобедимого» (Митры) должно было стать днем рождения Христа, социальная доктрина, очень актуальная в эпоху первых сообществ — делали ее популярной среди униженных. Наконец, факт того, что она была самой открытой из всех восточных религий.
