Недавние открытия доказали, что распространение христианства проходило быстрее, чем казалось. Многие причины могли бы объяснить этот скачок: всеобщее признание новой религии, ясность доктрины монотеизма; строгая организация христианских сообществ и его духовенство, ловкая пропаганда — так, например, день рождения «Солнца непобедимого» (Митры) должно было стать днем рождения Христа, социальная доктрина, очень актуальная в эпоху первых сообществ — делали ее популярной среди униженных. Наконец, факт того, что она была самой открытой из всех восточных религий.
Христианство быстро завоевало Египет, Финикию, Сирию, где в Антонии скрывалась самая древняя христианская метрополия — Передняя Азия, семитский Восток, откуда она распространилась на Запад. Через Балканы христианство достигло Италии, где его воинственность, с точки зрения других религий и императорского культа, так же как и традиционного уклада жизни греков и римлян, вызывает большое сопротивление. Таинственная скрытность христиан страшит римлян, Святое причастие (тело и кровь [383] Господа) пробуждает в них воспоминание о ритуалах каннибалов. Христианам приписывают омерзительные злодеяния.
В Риме христианство распространяется очень быстро. Возможно, оно проникло туда в 42 году. Скорее всего его адепты просочились и в окружение Нерона. Сенека знал о существовании доктрины и христианской общины. Тиберий относился к христианству терпимо. Гонению их подвергал Клавдий в 49 году, евреев в столице преследовали на всякий случай из-за смутных подозрений в их религиозном соперничестве. Императорские власти обвинили в этом христиан. Во всяком случае, по свидетельству Светония, поскольку евреи бесконечно восстают, подстрекаемые христианами, их изгнали из Рима.
Позднее, в шестидесятые годы, евреи четко отделились от христиан и императорской власти, признав, что последние исповедуют религию, совершенно отличную от иудаизма: «суеверие новое и опасное», по словам Светония. Уже в 57 году знатная дама Помпония Грецина была обвинена в «страшном суеверии», но муж Авл Плавтий заявил о ее невиновности.
Помпония действительно была христианка, что говорит о прогрессе новой религии в аристократической среде. Через полвека некий Помпоний Грецин стал известен как христианин. Наконец, Саул из Тарса, святой Павел, был брошен в тюрьму и допрошен в Риме Бурром в 59-60 годах. [384]
В 64 году после пожаров в Риме римляне отдали должное общине христиан в столице. По Тациту, Нерон, чтобы заглушить угрызения совести из-за того, что он поджег Рим, решает возложить эту вину на христиан. Арестовали тех, кто проповедует эту религию. Потом с помощью доносов их осуждают и безжалостно казнят. И речи быть не может о простой казни, пишет Тацит, устроили представление, одели их в шкуры животных, бросили на растерзание львам, или же, распяв на кресте, когда день клонился к вечеру, поджигали; несчастные горели как факелы, освещая сумерки.
По другим источникам, не было никакой связи между пожаром в Риме и казнью христиан. Уничтожение христиан началось с 62 года. Их стиль жизни, их мораль были несовместимы с политической стратегией и системой ценностей Нерона, хотя он-то и сомневался в том, что они были причиной смуты в столице.
Влиятельные лица при дворе, поддерживающие иудаизм, встретили репрессии с одобрением. Однако указы умалчивали о том, что люди наказываются за веру. Их казнят за различные проступки. И вполне возможно, после пожара в 64 году в сентябре и октябре того же года, полиция приняла меры о проведении более сильных репрессий.
Нерон пользовался плохой репутацией христиан, чтобы отвести подозрения от своей персоны. Возможно, также, что некоторые экстремистские [385] представители общины рассматривали пожар как кару Божью. Христиане из бедноты испытывали на себе последствия несчастья. Павел из Тарса и, позднее, Жан Хризостом предполагают существование в среде христиан во времена Нерона фанатиков, которые провоцировали римские власти и патологически жаждали мучений: они ждали Апокалипсиса и конца света. Отсюда возможные угрызения совести, которые они испытывали якобы за пожар в Риме.
Сенаторы всегда жили на широкую ногу, чаще выше своих возможностей, в больших особняках или роскошных виллах, окруженных садами, украшенных ценным мрамором, с множеством слуг, рабов и вольноотпущенников. В своих владениях они охотились и организовывали изысканные празднества. Все это стоило очень дорого.
Сенаторская роскошь затмевалась роскошью Нерона, поощрявшего такой образ жизни, ценившего все новые эксперименты даже, если они были сопряжены с элементами жестокости.
В 59 году Нерон разрешил актерам в трагедии «Пожар» устроить на сцене горящий дом. Петроний в «Сатириконе» дает представление об изменениях, которые произошли в умах.
Одновременно Нерон должен был принимать какие-то меры против излишней роскоши. Речь [386] идет не о принятии аскетизма, а об ограничении вывоза золота и серебра из Италии. Он запретил носить пурпурный цвет, снизил гонорары адвокатам и запретил забавы управляющих колесницами возниц, которым древний обычай позволял всюду совать нос и на потеху обманывать и грабить прохожих. Он обрушился против сексуальной лжи, желая избавиться от традиционных табу.
«Он был абсолютно убежден, — писал Сенека, — что ни один человек не уважает целомудрия и не хранит ни одной частицы своего тела в чистоте, но большинство искусно скрывают свои пороки; он объявил, что простит всех, кто признается ему в этом».
Нерон хотел, чтобы его сверхъестественное великолепие вызывало восторг. Почтенные дамы двора и кружка Нерона, во время празднеств одетые простыми кабатчицами, обслуживали гостей и подавали им напитки, например, во время пира у Тигеллина в 64 году. Иногда считали, что его аморальность, целенаправленное выставление себя на показ, эксцентричность внушали восторг и вызывали настоящую «культурную революцию». Однако в этом не было ничего революционного: оно не предполагало ни политических изменений, ни перемен в обществе.
Творчество Нерона представляло тройную реформу: политическую, моральную и образовательную. Он подготавливал приход новых правил, более греческих, чем римских, триумф царя в искусстве и системе образования, который приведет [387] римлян к «греческим обычаям». Абсолютизм способствовал появлению новых нравов.
Нерон рассматривал свои личные артистические и другие успехи как военные победы. После раскрытия заговора Пизона он принимает почести и выступает в сенате, «как будто одержал военную победу». Новое видение мира предлагалось и применялось без внесения изменений в само общество, в его моральной модели.
