У неё не было особого образования: она окончила лишь начальную школу, но писала грамотно и красиво. Она состояла в переписке с многими духовными людьми того времени. Она также писала стихи и церковные песнопения. К сожалению, монахиня, жившая в исихастирии после неё, сожгла все её рукописи, а заодно с ними и много других замечательных вещей, таких как письма, написанные рукой преподобного Арсения. Парфения была талантливой женщиной: она замечательно вышивала и рисовала. Теперь в исихастирии преподобного Филофея не осталось ни одной из её работ.
У старицы Парфении была ещё одна добродетель, превосходившая её возможности: милосердие. Если ей нечего было дать, то она, уходя, дарила свой платок.
– Прости, мне нечего тебе дать, возьми хотя бы мой платок. Я буду плохо себя чувствовать, если ничего тебе не подарю.
Подарив платок, она покрывала голову какой-нибудь тряпочкой, а сестра на неё кричала:
– Что ты опять сделала со своим платком?!
– Бедная Анастасия, что ты так кричишь из-за какого-то платка?
Она была человеком, внушавшим к себе уважение и почтение, поэтому и сестра относилась к ней с уважением, как к игуменье, и с благоговением, как к преподобной.
Законность исихастирия, как это у нас часто бывает, не признавалась местным епископом. И даже когда в нём стала возводиться маленькая церковка, то он послал полицию и остановил строительство, когда стены были уже метровой высоты. Тогда они превратили в церковь одну из комнат. К сожалению, этот владыка, ныне покойный, лишь при помощи полиции хотел решать возникавшие в его епархии проблемы, такие как проблема старого стиля, почитание преподобного Арсения до его канонизации в Константинопольской Патриархии и многие другие, о которых теперь лучше не вспоминать. Епископ Амвросий ни разу не взял своего пастырского жезла, чтобы посетить этих смиренных монахинь, которые, как и сам он, носили рясу, не пожелал сам посмотреть, почему миряне и монахи идут к ним за словом утешения. К сожалению, таковы многие нынешние врачи Церкви, высказывающие своё авторитетное мнение о больном, не выслушав его самого. Они помрачают самих себя, а заодно делают мутной и всю церковную атмосферу. Великие дела зачастую совершаются вопреки законам и канонам. Так и эти две монахини оставались беззащитными, подобно тонким тростинкам посреди поля. Любой ветер качал их и пригибал к земле, но Сам Бог заботился о том, чтобы они оставались на своём месте.
И сегодня в этом исихастирии продолжают жить монахини, правда, уже не в нищих и смиренных хибарках Парфении и Анастасии, но в новых величественных зданиях. Тех прежних монахинь оберегал сам преподобный, сегодняшних – крепкие стены. И сегодня они наставляют паломников, но их словам не хватает той утешительной свежести, которую оставляли в сердцах людей слова Парфении и даже одно её присутствие.
Да пребудут с нами молитвы этих святых матерей, угодивших Богу и научивших нас, ничтожных, пути Господню.
Надпись на иконе на обороте: НАДЕЖДА IС ХС ПРЕДВЧНЫЙ БГЪ
Миртийская обитель в Этолоакарнании и её мироносицы
Миртийский монастырь расположен в чудесном месте посреди миртовых, оливковых и лимонных деревьев. Его балкон обращён к Трихонитскому озеру. Для меня, уроженца Эгейского Архипелага, сам вид распростёршегося предо мною озера был ежедневным утешением. В этом величественном месте в Х веке какие-то благоговейные монахи построили монастырь в честь Богородицы. Храм этого монастыря около XV века расписал один из великих иконописцев того времени Дигенис Ксенос. Позднее к этому покрытому черепицей храму был пристроен другой, больший храм, с куполом и двумя квадратными пристройками, который был украшен прекрасными фресками, по красоте не уступающими произведениям великих иконописцев Святой Горы. Так получилось, что первоначальный храм теперь служит алтарём.
Этот монастырь сохранял свою давнюю славу вплоть до 1944 года, в котором он был сожжён немцами. В его библиотеке были никем не исследованные старопечатные и рукописные книги. Один старичок, часто посещавший монастырь, говорил мне: «Через окно библиотеки я видел книги в застеклённых шкафах, а на столе – книги очень большого формата».
Я слышал, что после упразднения многих монастырей книги из библиотек обителей Катафигийской, святой Параскевы в Мандре, Фотинской, святых апостолов в Нэроманне и Влохийской были собраны в Миртийском монастыре, где позднее сгорели во время пожара. Мы нашли рукописную Минею, написанную около XI века, хранившуюся у одного клирика, который, как рассказывал отец Василий из Нижней Миртии, ни на каких условиях не хотел возвращать её монастырю, потому что «я сохранил её с риском для собственной жизни, поэтому она останется в моей семье». В этой библиотеке была также старинная рукопись, содержавшая учение и пророчества преподобного Космы Этолийского, написанная одним из его учеников незадолго до его смерти. Её взял попользоваться отец Софроний Папакириаку для издания книги, посвящённой учению святого Космы, но, кажется, так и не вернул её обратно. Кроме библиотеки и храма во время пожара погибли все монастырские постройки.
Несколько раз в монастыре селились один-два человека, которые пытались его возобновить, но их старания так ни к чему и не привели. Вероятно, виной этому была бедность монастыря. К сожалению, зачинщики конфискации монастырского имущества отнеслись к обители безжалостно, и за это Бог искоренил их семьи.
«Видишь, – говорил мне покойный отец Спиридон Ксенос, – этот некогда добротно построенный, а теперь разрушенный сельский дом? Он принадлежал семье, которая была инициатором конфискации имущества Миртийского монастыря».
Одна половина долины Гурицы, как называлась прежде Миртия, принадлежала Миртийскому монастырю, а другая половина – монастырю Пруса. Последнему при конфискации оставили лишь тридцать соток огородов, а первому – ни одного клочка земли. Миртийской обители не принадлежало ни одного лимонного дерева в этой знаменитой долине, которая действительно подобна земле обетованной, «в которой течёт мёд и молоко»[210]. Если бы по этой земле кто-нибудь прошёл весной, когда раскрываются почки и все деревья начинают цвести, то мог бы потерять рассудок от их насыщенного благоухания и от пения соловьёв. Не думаю, что это место сильно отличалось от Эдемского сада, который насадил Сам Бог. Итак, монастырь, находясь в таком богатом месте, был совершенно беден и мог жить лишь на пожертвования добрых людей.
