Вначале мы ковали железо в кузницах и изготовляли из него ножи, копья и клинки. А затем научились изготовлять пистолеты и ручные гранаты.
Из таких самодельных пистолетов самым искусным, годным для пользования, был «пистолет с пичжике», изготовленный членами наньцюйской организации АСМ в уезде Ванцин. Жители провинции Северный Хамген называли спички, как по-русски, «пичжике». Порох для патрона делали из всюду зажигающихся спичек и сыпали его в патронник, отсюда и его название: «пистолет с пичжике».
И ствол они делали из жести.
Если взять, к примеру, самые известные из оружейных мастерских в Восточной Маньчжурии, то это оружейная мастерская в пещере Сурипави Шэньсяньдэ, находившаяся в Цзиньгу уезда Хэлун, Наньцюйская оружейная мастерская в уезде Ванцин, Чжуцзядунская мастерская в поселке Наньянцунь, что в Иланьгоу уезда Яньцзи.
В оружейной мастерской в пещере Сурипави изготовляли даже бомбу из пороха, добываемого через революционную организацию рудника Бадаогоу в уезде Яньцзи.
Первую бомбу называли «звуковой бомбой». Она отличалась только оглушительным взрывом, но почти не обладала убойной силой. С учетом этого недостатка выходила «бомба с перцем». Ее эффект был лучше, чем у первой, но и она отравляла только одним запахом, почти не обладая убойной силой.
Хэлунские товарищи изготовили бомбу не с перцем, а с железными осколками. Она обладала высокой убойной силой. Она и есть известная «енгирская бомба». После появления ее на свет мы вызвали Пак Ен Суна из Хэлуна и организовали двухдневные семинары в Дафанцзы в Сяованцине с целью распространять технику изготовления самодельной гранаты в различные районы Восточной Маньчжурии. В семинарских занятиях участвовали работники оружейных мастерских и командиры партизанских отрядов, приехавшие из разных уездов Цзяньдао.
В первый день семинара я читал лекцию о методе изготовления пороха. В то время партизанские оружейные мастерские доставали порох втайне из рудника. Но это всегда сопровождало большую опасность, ибо враги вели строгий контроль над порохом. Мы в населенных пунктах легко добывали сырье для юроха, и нам удалось изготавливать из него порох. На семинарах обучали этому секрету, чтобы распространяли его в различные районы.
Пак Ен Сун рассказывал о методе изготовления гранаты и правилах ее эксплуатации, о методе ее хранения и обращения с ней. Все участники семинара восхищались, услышав о том, как изготовляли гранату в Хэлуне с духом опоры на собственные силы. Пак Ен Сун и Сон Вон Гым, заведовавшие оружейной мастерской в пещере Сурипави, были очень талантливыми товарищами. Позже эта оружейная мастерская играла большую роль в антияпонской войне как надежная оружейная база, как емонтная мастерская Корейской Народно-революционной армии.
Если кто-либо из писателей соберет эпизоды о беспримерной самоотверженности и дерзости, об умении приспосабливаться к изменявшимся обстоятельствам, о необыкновенной творческой активности нашего народа в борьбе за приобретение оружия и воссоздаст их в художественных образах, то это стало бы действительно огромной эпопеей. Народные массы, тысячелетиями и десятками тысячелетий оставаясь вне истории низкооплачиваемой рабочей силой, блуждали во тьме невежества и одурения. Они же с кровавыми слезами на глазах скрежетали зубами, горько скорбя по трагической судьбе народа, лишенного Родины, и вынуждены были принять такой удел за фатальную неизбежность. Именно эти простые люди встали на путь священной освободительной борьбы, чтобы своими руками проложить себе новый путь.
Каждый раз при виде оружия, захваченного у врага или изготовленного местными организациями, я вновь и вновь с гордостью убеждался в правильности нашей решимости проложить путь корейской революции, опираясь на свой народ, веря в его силы.
Ускоряя подготовку к созданию постоянных вооруженных сил, мы в то же время особое внимание уделяли и делу создания в массах опорной базы для антияпонской вооруженной борьбы. Постоянно пробуждать сознание народных масс в ходе практической борьбы, давать им проходить закалку и надежно подготовить их к антияпонской войне — таково было насущное требование развития нашей революции. Именно в сознательной и общенациональной мобилизации широких масс была гарантия окончательной победы.
Небывалый неурожай в 1930 году и следовавший за ним жестокий голод создавали условия для развертывания новой массовой борьбы в Восточной Маньчжурии вслед за выступлением за «осенний урожай». Мы приняли меры, чтобы, не ослабляя боевой дух масс, приподнятый в ходе выступления за «осенний урожай», развернуть новую борьбу периода весеннего голода против японских империалистов и прояпонски настроенных помещиков. Борьба периода весеннего голода начиналась с требования от помещиков давать крестьянам в долг продовольствие. Она быстро перерастала в борьбу за конфискацию продовольствия у японских империалистов и прояпонски настроенных помещиков, в насильственную борьбу за ликвидацию приспешников японского империализма.
В огне борьбы периода весеннего голода поднималась на новую стадию работа по повышению революционного сознания местных жителей Восточной Маньчжурии. И в условиях, когда наступление контрреволюции против революции принимало столь наглый характер, корейские коммунисты шли в гущу масс, терпеливо просвещали и воспитывали их. Массовые организации, выйдя из рамок тенденций закрытых дверей, настежь раскрывали массам двери, неуклонно закаляли их в практической борьбе.
Но эта работа шла не так легко, как ходит парусник по ветру. Был и случай, когда лишились жизни несколько революционеров, проводя работу по превращению одной деревни в революционную. А порой нам приходилось подвергаться нестерпимым оскорблениям и неверию со стороны населения, и надо было безропотно переносить все это, чтобы не выдать себя, что ты революционер.
И мое испытание в селе Фуэрхэ, можно сказать, относится именно к такому случаю.
Фуэрхэ — это был важнейший населенный пункт, расположенный на границе между Аньту и Дуньхуа. Не пройдя через эту деревню, нельзя было свободно передвигаться в Дуньхуа и в Южную Маньчжурию. Не превращая эту деревню в революционную, невозможно было гарантировать безопасность Сяошахэ, Дашахэ, Люшухэ и других смежных деревень.
Много способных подпольщиков из революционных организаций было направлено в эту деревню, но каждый раз мы тут терпели неудачу. Необходимо было немедленно плести там сеть организаций, но как только пойдет туда кто-либо из нас, его арестовывали и убивали. Казалось, выход из этого положения найти было нельзя. Ким Чжон Рён, называя Фуэрхэ «реакционной деревней», с досадой говорил, что в ней, видимо, есть шпик или какая-то организация белых, но их никак нельзя вывести на чистую воду. Стоит только услышать об этой деревне, и меня не покидала странная мысль.
