аппетитное второе блюдо и запивалось большим количеством водки. Я особенно ценил такие походы в гости после недельного пребывания в Какуламе и с нетерпением ждал возможности расслабиться в маленькой деревянной бане, которую они построили около нашего центра связи».
В такие минуты обсуждались не только бытовые вопросы и проблемы обучения курсантов. Два разведчика говорили и на сугубо профессиональном языке.
«Много времени и внимания, — скажет Михаил Иванович, — мы уделяли подготовке нелегалов. Я имею в виду «белых коммунистов», некоторых высокопоставленных чинов профсоюзов, индусов, которые приезжали из ЮАР. Для них были разработаны краткосрочные специальные курсы, целыми днями, а порою, и ночами от нелегалов не отходили наши офицеры-специалисты, занимались с ними. Эта интенсивная подготовка давала свои добрые плоды.
Позже, в 2004 году, когда мне посчастливилось быть в командировке в ЮАР, я встречался с некоторыми из них. Они занимали высокое положение в государственных структурах».
Запомнились полковнику Коноваленко разведчики-нелегалы группы, которую возглавлял Дамьен Де Ланге. Он был инструктором в лагере. Подруга Дамьена, рыжеволосая Сюзанна Весткот, проходила подготовку в качестве радиста.
Еще двое белых парней входили в эту разведгруппу. Касрилс говорил Михаилу Ивановичу, что они были прекрасными пловцами, тренировались на озере каждый день, и он намеревался, кроме выполнения других задач, использовать их для подрыва портовых сооружений и судов.
Эти нелегалы прошли хорошую подготовку в Советском Союзе, на Кубе и в лагере в Маланже. Группа была удачно заброшена на территорию ЮАР. Они неплохо легендировались, однако, как это порой случается, произошла утечка информации и последовал провал. Полиция в ходе обыска в их доме нашла оружие, радиостанцию.
Что ж, в борьбе, бывает, всякое случается, не только победы, но и неудачи.
…В 1988 году завершилась командировка «товарища Майкла» в Анголу. Он снова вернулся в Центр. Через два года его направят на учебу в Дели, в национальный колледж обороны Индии. А по возвращении вскоре вновь командируют в Анголу в составе военно-политической комиссии по мирному урегулированию в этой стране.
А поскольку опыт работы в Африке полковником Коноваленко был накоплен солидный, в 1995 году Михаила Ивановича назначили военным, военно-воздушным и военно-морским атташе в Намибии.
В 1998 году он возвратился на Родину, а в 2004-м уволился в запас.
Полиглот на «умной службе»
Первый заместитель начальника Главного разведывательного управления, он же председатель приемной комиссии генерал-полковник Мещеряков с интересом рассматривал стоявшего перед ним капитана Онищенко.
— Так, — многозначительно произнес генерал, — а скажи-ка мне, товарищ капитан, зачем тебе столько иностранных языков?
В голосе председателя комиссии прозвучали то ли нотки недоверия, то ли неудовольствия. Во всяком случае, так показалось Владимиру Онищенко. Он всегда гордился тем, что самостоятельно освоил четыре языка. Считал, что при поступлении в Военно-дипломатическую академию это станет большим плюсом. И вдруг такой вопрос, да еще от самого генерала Мещерякова. Что тут ответишь? Мог бы сказать, что Ленин в совершенстве знал три языка — английский, немецкий и французский, а еще читал по-польски и итальянски, понимал шведский и чешский, знал разговорный греческий. А Энгельс и вовсе был полиглотом, владел двадцатью иностранными языками. Только Владимир понимал: эти примеры могли поставить генерала в неудобное положение.
Откровенно говоря, вопросом «зачем» Онищенко никогда не задавался. Ему нравилось постигать чужую речь, слушать и слышать мелодию нового, незнакомого языка, общаться на нем. Свой первый иностранный язык он начал изучать еще мальчишкой, скорее из любопытства и желания помочь дяде. Как раз в 1953 году, в год смерти Сталина, десятилетним третьеклассником он оказался во Львове, в семье маминого брата. Дядя Александр Гордеев командовал воинской частью, которая была развернута в пригороде. Отец Володи, майор Федор Онищенко, офицер-связист, оказался в командировке в Корее, где в ту пору шла война, а его забрал к себе дядя.
Александр Петрович Гордеев, несмотря на командирскую занятость, поступил на заочное обучение в институт иностранных языков. И в качестве «спарринг-партнера» выбрал племянника Вовку. Поначалу племяш ни черта не понимал, о чем там бормочет Гордеев, но из-за уважения к дяде внимательно слушал его. Дядя был упорным учеником. Вечером в любую свободную минуту он сажал перед собой Вовку и начинал заучивать слова, выражения, тут же переводил их, зубрил тексты, осваивал грамматику. А вскоре выяснилось, что дядькины уроки не пропали даром, и маленький племянник впитывает иностранную грамоту, как губка: быстро запоминает слова и тексты, и, главное, как заметили старшие, это ему очень нравится.
Таким было начало. А когда закончилась корейская война и отец вернулся домой, все они — семьи Гордеевых и Онищенко — встретились в Москве. Ибо Вовкина мама и ее сестра были коренными москвичками, жили в Токмаковом переулке, откуда и ушли на фронт. Правда, попали они не в действующую армию, а в разведшколу, в местечке Коджори под Тбилиси. После завершения обучения их оставили в школе в качестве инструкторов. Здесь сестры познакомились с лейтенантами Гордеевым и Онищенко и вскоре вышли замуж.
Так вот, передавая из рук в руки Вовку Онищенко, Гордеев обратил внимание свояка на явные способности его сына к освоению иностранных языков. Трудно сказать, отец ли отправил его в школу, где иностранный язык преподавали на хорошем уровне, или ему просто повезло, но к выпуску Владимир знал английский вполне прилично. Во всяком случае, в Ульяновском военном училище связи, куда Онищенко поступил после школы, он оказался на голову выше своих сокурсников. Это, как раз-таки, и предопределило успешное освоение Володькой следующего языка — испанского.
Он был уже на выпускном курсе, когда к ним в училище для обучения приехали курсанты-кубинцы. К тому времени из Москвы ожидали переводчика с испанского, только он не задерживался. В группе кубинцев два человека — лейтенант и курсант знали английский. Кафедра иностранных языков предложила в качестве временного переводчика курсанта Онищенко. Так Владимир стал работать с кубинцами.
А потом все получилось как-то само собой. Кроме перевода с английского кубинцы попросили обучать их русскому. В свою очередь, они помогали Владимиру осваивать испанский.
«Когда, через полгода, — вспоминает Онищенко, — в училище приехал переводчик с испанского, я уже вполне сносно разговаривал, общался на испанском. По выпуску из училища в моем личном деле было записано: «Английским владеет свободно. На испанском разговаривает, читает и пишет со словарем».
Попав служить в полк связи в Ленинградском военном округе, несмотря на загруженность, лейтенант Онищенко не забывал о языках. Хотя главным для него всегда была служба. Так в первый же год, он вывел свой взвод в отличные. А после назначения полуротным (была такая должность в войсках связи в середине 60-х годов) и другой взвод сделал передовым. И таким образом, получил путевку в академию связи им. С.М. Буденного. Казалось бы, о чем еще мечтать: служба,
