НА ЗЕМЛЕ. ОКТЯБРЬ.
Жан Лу Кретьен стал генералом, и его официально назвали первым номером для советско-французского космического полета.
Сам старт перенесен с 21 ноября на 26 ноября. Это связано с тем, что французский Президент Миттеран хочет лично присутствовать при старте.
Из-за переноса меняется вся баллистика и, как следствие, меняется вся
программа полета. Меняется все обеспечение полета.
Время самого полета тоже сокращено, но осталась старая программа научных экспериментов. То есть нагрузка увеличивается. Будут планировать не 6 обычных часов научной работы в день, а 8 часов.
Кретьен качает головой: «Посмотрим». Вообще за последнее время он стал увереннее, и не всегда безоговорочно соглашается со специалистами. Как же. Он будет первым генералом в космосе.
Экипажи устают. Работают днем и до позднего вечера. Сработанность экипажа Волкова хорошая. Они все делают вместе, поддерживают друг друга, помогают друг другу. Волков, как и Кретьен, не боится признавать свои ошибки, а ищет кратчайший путь их исправления. Им очень помогает техническая грамотность Крикалева. Типовые сутки с переходом из станции в корабль для срочного покидания они отработали хорошо.
А вот экипаж Викторенко лихорадит. Серебров все время мутит воду. Он находит время наезжать в Подлипки с рассказами руководству о том, как тут у нас плохо, и как плохо готов второй экипаж. Приезжают наши специалисты, и приходится давать пояснения. Сам Серебров не считает нужным усиленно заниматься и помогать экипажу в трудные минуты. Он это делает тогда, когда ему хочется показать свое превосходство. Даже если его не просят. Тонини он уже совсем «задавил» своим апломбом. Своим всезнайством и нетерпением, Серебров создает в экипаже излишнюю суету и неустойчивость. В результате тренировку по типовым суткам они практически завалили.
Серебров немного поработал с «Глазаром». Решил, что с него хватит, и пошел помогать Тонини, хотя то помощи не просил. Работа была не такая уж и сложная. Прибор Серебров не отключил, и прибор «сгорел» от перегрузки и неправильного режима работы. Научная программа не выполнена.
Работая с Тонини, Серебров взял руководство на себя. И, как обычно у него, началась имитация работы с прибором. Кроме того Серебров не одел перчатки, и они с Тонини остались в поле зрения телекамеры. Это означало, что они работают с большим подсветом. То есть результат такой работы ноль с минусом. Надо было уйти в тень.
Не лучше действовал экипаж и после срочного покидания станции и перехода в транспортный корабль. Уже даже Викторенко стал допускать элементы имитации в своих действиях.
Общий вывод комиссии. Экипаж не сработан. Из-за безалаберности действий экипажа общая оценка четыре. Работа самого Сереброва заслуживает двойки.
Но Серебров не стал слушать инструкторов. Сославшись на неотложные дела, ушел сразу после тренировки. Может быть, опять жаловаться в Подлипки.
НА ЗЕМЛЕ. НОЯБРЬ.
Старт все ближе. 2 и 3 ноября советско-французские экипажи провели заключительные комплексные тренировки.
Экипаж Волкова получил однозначно отличную оценку. Во время вводной по потере ориентации инструкторы предусматривали два варианта действий экипажа. А Волков выбрал третий вариант. Более экономичный и надежный. Инструкторам это очень понравилось.
При устранении вводной по разгерметизации корабля, экипаж действовал уверенно, спокойно. Главная задача Кретьена в этой ситуации была контролировать время и выполнение операций. Он отлично справился. Вдобавок вызвал аплодисменты комиссии. В его скафандре один из кранов поставили в неправильное положение. Когда все одели скафандры, и заняли места в креслах, Кретьен доложил командиру, что его кран не в нужном положении. Требуется проверка герметичности.
Экипаж Викторенко тоже получил отличную оценку. Но там были спорные вопросы, и комиссии пришлось заседать дважды.
Решение межведомственной комиссии по полету было ожидаемым. На полет предлагается экипаж Волков-Крикалев-Кретьен. Некоторые замечания и высказывания во время заседания комиссии были интересными.
По медицинской подготовке выступал Воронин.
– Экипаж готов к работе. Мы предлагаем реабилитационные мероприятия третьей основной экспедиции проводить в Звездно городке. На Байконуре сложная эколого-эпидемиологическая обстановка. Очень серьезно прорвало канализацию и водопровод. Стопроцентную безопасность экипажа будет трудно. Там недостаточно медицинской аппаратуры. Нет спортзала с полным набором спортивных снарядов. Могут возникнуть сложности с размещением французских специалистов и журналистов.
Из выступлений космонавтов.
Волков.
– К работе готов Спасибо всем за подготовку, – сказал Волков, – Но есть предложение. Давайте лучше планировать наше время. Это вторая подготовка и вторая без выходных дней.
– Поддерживаю командира, – согласился Крикалев, – Программа все наслаивается и наслаивается. Мы уже не успеваем все сделать в последнюю минуту. Нам нужно четкое восприятие своих действий. А для этого нужно время, чтобы разобраться во внезапных изменениях.
– Сергей! – не выдержал Владимир Соловьев, – Ты скажи – К полету готов?
– Полегче. Не надо так. Не надо, – вмешался Шаталов, – Это звучит как «можем и в полет не пустить». Это тон не годится. Что ж, ребятам как раньше, парадный доклад и руку под козырек бросать? Нельзя так.
Выступил и Кретьен.
– Мы хорошо готовились. Я тоже готов к работе. Мы все устали, но мы все готовы. Выскажу свое мнение. Корабль» Союз» хорош для инженера, но плох для летчика. Я, Мишель, командиры наши летчики-испытатели. Мы, при испытании самолетов, работали с инженерами и конструкторами с самого начала, чтобы самолет устраивал летчиков.
Летчик-истребитель в аварийной ситуации не думает над расчетами. Он работает ручкой и смотри вперед.
На «Союзе» в аварийной ситуации нужно проанализировать множество параметров, рассчитать время и порядок нажатия клавиш по времени. В ваш телевизионный «интерфейс» видно очень мало. А поднимешь голову для контроля, и уже поздно что-то делать. Это плохо. Мне кажется, что конструкторам следует над этим задуматься.
Викторенко с Серебровым тоже доложили о готовности к полету.
Тонини сказал.
– И я готов к полету. Подготовка была очень трудной, но, если надо для полета, я согласен пройти ее еще раз. – Все рассмеялись, а Мишель продолжил, – У меня есть предложение. У нас был большой курс общекосмической подготовки. Изучали все системы корабля и станции теоретически. Но на тренажеры не выходили. А когда пришли в составе экипажа, то пришлось многое вспоминать сначала. Хорошо бы теоретические занятия совмещать с практической работой на тренажерах.
