Эдуард поступил в Цюрихский университет на медицинский факультет, увлекся психоанализом, писал стихи, афоризмы; проблема отцов и детей его сильно мучила. 1 мая 1929 года: «Трудно иметь такого знаменитого отца, потому что чувствуешь себя таким ничтожным. Люди интеллектуального труда часто производят на свет больных, нервных и порой даже полных идиотов (как я)». Его письма отцу за тот период не сохранились, но он о них потом вспоминал: «Я часто посылал ему восторженные письма, и потом я переживал, потому что он был настроен холодно. Я лишь много позднее узнал, как они его трогали». Восторженный, впечатлительный мальчик, да еще больной — а отец суровостью хотел из него сделать мужчину… Он не один такой: Хемингуэй своего здорового по современным понятиям сына-транссексуала отправлял на электрошок и заставлял убивать животных, чтобы «сделать мужчиной»; душка Марк Твен абсолютно психически здоровую (всего лишь страдавшую эпилепсией) дочь сдал в сумасшедший дом… И все они очень пеклись о человечестве… Плохие? Ну ладно, а что вы скажете о маньяках, что были примерными семьянинами, или о людях, которые обожают своих детей, но спокойно подписывают законы, обрекающие на смерть чужих?
В мае Планк уходил на пенсию, весь ученый мир волновался — кто его заменит? Эйнштейн — Эренфесту, 5 мая: «Я не вовлечен в гонку „больших умов“ и, слава Богу, не нуждаюсь в этом. Участие в ней всегда казалось мне ужасным типом рабства, не менее порочным, чем страсть к наживе и власти». Планка сменил Шрёдингер. 7 мая Ганс в Дортмунде женился на Фриде; родители на свадьбу не приехали. Отец в это время отдыхал на яхте знакомого врача Морица Катценштейна: он приятельствовал, кажется, со всеми берлинскими докторами. Говорил, ему нравится, что они хорошо понимают людей, — возможно, искал у них то, чего самому не хватало. А Ганс жил с женой долго и счастливо и родил нормальных детей. В этом же году он получил диплом гражданского инженера и следующие четыре года работал в Дортмундской сталелитейной компании.
Теперь вернемся к письму банкира из Колорадо насчет веры в Бога. После слов о квантовой механике Эйнштейн продолжал: «…моя религиозность состоит в смиренном восхищении безмерно величественным духом, который приоткрывается нам в том немногом, что мы, с нашей слабой и скоропреходящей способностью понимания, постигаем в окружающей действительности… Нравственность имеет громадное значение — для нас, а не для Бога».
Итак, о нравственности. Зелиг: «Он пользовался бешеным успехом у женщин и умел обращаться с ними как заправский Казанова. За женщинами ухаживал очень наивно и походил на ребенка, увидевшего красивую игрушку. Его не смущало даже присутствие мужа». По почте он получал массу предложений жениться, в основном от вдов, и складывал их в папку «Для курьезов». Плещ в письме сыну: «Его интерес к женщинам не был чересчур избирательным, здоровое дитя природы привлекало его больше, чем утонченная светская дама». Как уже говорилось, ни о каких интрижках со «здоровыми детьми природы» неизвестно, напротив, в тот период Альберт Эйнштейн водил компанию с богатыми светскими дамами «за тридцать». Красивый 49-летний мужчина живет с ненавистной женой и потерпел подряд две неудачи в возвышенной любви к юным девушкам — неудивительно, что он решил резко сменить тип объекта и вообще пуститься во все тяжкие…
Конкретные детали известны в основном из интервью его горничной Герты Шифельбейн (в замужестве Вальдоу), опубликованного в книге историка науки Фридриха Гернека в 1978 году: «Ему нравились красивые женщины, а они его просто обожали». Герта служила в семье с 16 мая 1927 года по 1 июня 1933 года, но красивые женщины (лет по 30–40) стали появляться раньше — о них упоминают Марьянов, Плещ, еще один светский приятель Эйнштейна, граф Гарри Кесслер. Была Тони Мендель, еврейка, богатая вдова, на своей машине отвозившая Эйнштейна в театр (без жены), а потом на свою виллу. Эльза, по словам Герты, была в отчаянии и отказывалась давать мужу карманные деньги, что вызывало скандалы. Напомним, это показания горничной, никем не подтвержденные; нельзя исключить, что она была чем-то обижена. Но факт знакомства с Мендель установлен, они и потом в Америке с Эйнштейном встречались и переписывались. Одновременно он встречался с Эстеллой Каценеленбоген, владелицей цветочного бизнеса. Марьянов писал, что Эйнштейн не только не скрывал похождений от жены, но «ему доставляло удовольствие ее изводить». «Однажды на яхте мы обсуждали это, и я сказал: „Не говори об этом с Эльзой. Это расстраивает ее“». Но Эйнштейн все-таки сказал, а когда Марьянов спросил, зачем, ответил: «Когда человек что-то делает, он не всегда может объяснить, почему он это делает». Позднее появились еще Маргарет Лебах, австрийка, и Этель Михановски, приятельница Марго…
Всё это уравнения со сплошными неизвестными — у нас есть только слова горничной, Марьянова и Плеща (все три источника отнюдь не безупречны), и даже если верить каждому их слову, все равно ничего не понятно. С кем из этих дам была или не была связь, или был только флирт, чтобы помучить несчастную Эльзу? Может, он был в какую-то из этих женщин отчаянно влюблен, а может, в их дочерей или юных родственниц? Может, он пустился в разгул с отчаяния из-за Бетти Нойман, а может, он о Бетти и думать забыл? Очевидно одно: с Эльзой обращались бессовестно, куда хуже, чем с Милевой: женщина, уведшая мужа у другой, нередко бывает наказана. Эльза могла подать на развод, но предпочитала терпеть неслыханные, невозможные унижения — значит, ее положение дел устраивало? Или так сильно любила? В сентябре проходил Конгресс физиков в Италии, собрался весь цвет, даже милейший Бор, и лишь Эйнштейн отказался ехать в страну, где фашистская диктатура… Нравственность! Получается, человек может быть безнравственным в одних сферах и безупречным в других? Волна или частица?! Хороший или плохой?! Никак не решается эта задачка…
В октябре он отправился в Брюссель на Пятый Сольвеевский конгресс, чтобы дать бой любителям квантов. Присутствовали все светила: Лоренц, Бор, Борн, Гейзенберг, Дирак, де Бройль, восходящая звезда Вольфганг Паули. Выступать Эйнштейн отказался. Де Бройль: «Во время заседаний он почти ничего не говорил и лишь изредка высказывал простейшие возражения против вероятностного толкования… После этого он вновь умолкал». Дискуссия почти не отмечена в протоколах — споры велись в основном частные. Отто Штерн: «Эйнштейн во время завтрака высказывал возражения по поводу квантовой теории, изобретая красивые эксперименты, из которых было ясно, что она не работает… Паули и Гейзенберг не обращали на это особого внимания и отделывались фразами типа: „все будет в порядке“, „все образуется“. Бор же слушал очень внимательно и вечером, за ужином, когда все собирались вместе, подробно разъяснял, в чем дело». Эренфест — коллеге Сэмюэлу Гаудсмиту: «Ежедневно в час ночи Бор заходил ко мне, чтобы „переброситься парой слов“, и это затягивалось до 3 утра. Было восхитительно присутствовать во время бесед между Бором и Эйнштейном. Как в шахматной партии, Эйнштейн все время атаковал Бора примерами. Он напоминал вечный двигатель, нацеленный на то, чтобы разбить принцип неопределенности. Бор, окутанный клубами дыма, так же неутомимо сокрушал один его довод за другим». Поддерживал Эйнштейна один де Бройль.
