Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр!

Все мои усилия заставить их работать ни к чему не приводили. Тигры начали вести себя беспокойно и постепенно пришли в сильное возбуждение. А моя настойчивость еще больше их раздражала.

Стоявшие в пассировке артисты увидели злобно сверкающие глаза и агрессивное настроение зверей и в один голос потребовали:

— Александр Николаевич, сейчас же, немедленно уходите из клетки.

Они были так настойчивы, что мне пришлось загнать тигров домой, не закончив программы.

Только согревшись и успокоившись в автомашине, отдал я себе отчет в том, какому риску подвергался. Видимо, гроза возбуждающе подействовала и на меня, и я не сумел подавить досаду от того, что звери не хотят работать, утратил спокойствие и рассудительность и не принял во внимание особую обстановку.

Что касается зрителей, то думаю, их заинтересовало, как звери будут вести себя во время грозы. К тому же на стадионе было, вероятно, много закаленных болельщиков футбола, которым никакие атмосферные явления не страшны.

Иногда номер с хищниками плохо смотрится потому, что трюков в нем много, а целостного впечатления нет и все как бы рассыпается на отдельные кусочки. В таких случаях обычно сухо фиксируется каждый трюк и четко переставляется реквизит. Но звери и дрессировщик словно чужие друг другу существа, у них нет взаимодействия и взаимопонимания. Животные в таких номерах обычно ленивы и не «играют» своих ролей.

Это значит, что укротитель не сумел найти верный тон в обращении с четвероногими партнерами и манеру своего поведения. Трюки сами по себе, может быть, и очень интересные, но ничем не сцементированы.

Я не раз убеждался в том, что дрессировщик, выступающий на манеже с хищниками, должен оставлять у зрителей впечатление человека волевого, энергичного, знающего, чего он хочет, вопреки всему добивающегося того, что наметил.

Это как бы пронизывает номер единством, придает ему своеобразный колорит. Созданию этой напряженной атмосферы нужно подчинить всё, вплоть до реквизита и клетки.

Вместе с леопардами я получил в наследство и клетку, в которой их выпускали в манеж, — громоздкое, тяжелое сооружение. Вначале никаких сомнений она у меня не вызывала — это было традиционное сооружение, к ее тюремному виду привыкли, и, хотя она очень мешала зрителям отчетливо видеть зверей, другой просто в природе не было. Конечно, этот массивный забор тоже создавал впечатление — он как бы подчеркивал опасность, но в то же время отделял нас от зрителей.

А леопарды — звери некрупные, и за таким железным забором казались менее грозными, чем были на самом деле.

Да и устанавливать и перевозить эту загородку в две тонны — тоже дело нелегкое. Однажды я все это вдруг осознал и стал думать, как бы мне ее переделать. Думал я долго и мучительно, рисовал и скручивал куски проволоки, что-то машинально лепил из хлеба за обедом — и наконец, придумал тросовую сетку, гибкую, легкую, перевозка и установка которой не представляет никакого труда.

С 1940 года я начал в ней работать. Сделана она из очень тонких стальных тросиков и максимально прозрачна. Через несколько минут глаз привыкает и вовсе перестает ее замечать. Создается иллюзия, что зрителей и зверей ничто не разделяет. А не порвут ли звери эту тонкую сетку? Не порвут. Даже тигры. И львы. Это было проверено впоследствии на номерах И. Н. Бугримовой и  А. Н. Буслаева.

Удобна эта сетка еще и тем, что в сложенном виде занимает очень мало места. Складывается она и раскладывается автоматически, при помощи нехитрого устройства — электролебедки. Униформистам не приходится превращаться в грузчиков — ее вес сто пятьдесят килограммов, и на арену ее вывозит на тачке один человек. Сетку можно установить в любых условиях: в цирке, на сцене, на стадионе. Время установки сократилось в четыре раза. Перевозится она в обыкновенном ящике, где-нибудь в уголке машины. Для старой клетки нужна была автомашина целиком. С этой сеткой вообще мало хлопот: она не требует ни покраски, ни ремонта после каждой перевозки.

Я проработал в ней двадцать пять лет и убедился на собственном опыте в ее удобстве. Потом убедились в этом и другие дрессировщики и теперь заменяют ею громоздкие заборы в своих номерах.

Во время зарубежных гастролей ею всегда интересуются не только цирковые работники, но и публика с любопытством наблюдает за ее автоматической установкой и разборкой.

После моих гастролей такие сетки начали появляться и в крупных иностранных цирках. В 1964 году одна австрийская газета зафиксировала ее в цирке Кроне-Зембаха: «Одну новинку привез с собой Кроне в Вену — автоматическую центральную клетку из стальной сетки для хищников, которая за несколько секунд устанавливается и снимается в манеже».

Теперь я думаю над ее усовершенствованием. Пробовал разные варианты и остановился на одном, который превосходит остальные. Осуществление его — дело не далекого будущего.

Чаще всего звери нападают в брачный период, но это может произойти и в любой другой день и даже без видимой причины.

Укротитель работает до того дня, пока он однажды не почувствует, что завтра в клетку входить нельзя. Ведь не только я знаю характеры зверей, но и они — мой. Поэтому они пускаются на всякие хитрости, используя все, что дала им природа.

В свою очередь, и мне приходится изворачиваться, чтобы перехитрить зверей. Если из десяти случаев я угадаю их намерения в девяти — это прекрасно. Но десятый может оказаться роковым.

Во время гастролей в берлинском цирке Буша Уля «загуляла». Ревнивый Раджа зорко охранял ее не только от других зверей, но и от меня. Тигрица в такой период становится равнодушной к работе, но очень внимательной к самцам. Трюки исполняет как бы через силу.

В тот день Раджа был особенно не в настроении, нервничал, был возбужден и на мои любезности перед выходом на манеж не ответил. Пришлось предупредить артиста В. Касьянова, стоявшего на пассировке, чтобы он внимательно наблюдал за тигром и в случае каких-нибудь подозрительных движений немедленно подал бы мне сигнал: «Раджа!»

Прошла половина работы. Раджа исполнил все положенное ему как нельзя лучше. Но меня тревожил его мрачный вид, взгляд искоса; прежде-то он всегда смотрел на меня открыто, ничего не тая.

Наступила очередь Ули показывать свои таланты; она должна была прыгнуть между изогнутым стеком и моим плечом. В этом трюке мне приходится становиться в очень опасное положение, спиной к Радже в двух метрах от него. Чтобы Раджу не искушала такая выгодная позиция, его в это время заставляют повернуть голову в другую сторону.

Настала критическая минута. Раджа нервничал и с трудом отворачивался, стараясь не спускать глаз с Ули. При исполнении этого трюка у меня в руках только маленький стек, игрушка, а не оружие для защиты. Я знаю, что это самое уязвимое мое положение в клетке, но не отменять же такой красивый трюк.