от вражеских самолётов и зениток.
Пролетая над сушей, занятой врагом, они были обстреляны зенитками. Раненые смотрели в иллюминаторы и видели, как вокруг самолёта рвались снаряды. Даже монотонный гул двигателей и поздний час не могли усыпить их, нервы были напряжены до предела. Все почувствовали облегчение, когда самолёт стал идти на снижение. Как только он коснулся грунта и немного пробежал, сразу же выключили освещение. Всюду был мрак, соблюдалась строжайшая светомаскировка. Пассажиры выходили из самолёта в непроглядную тьму. Только в небо, будто острые кинжалы, вонзались лучи прожекторов. Они искали вражеских бомбардировщиков.
Над тёмным городом, будто вымершим, висели на парашютах фашистские осветительные бомбы, чтобы можно было вести прицельное бомбометание. В воздухе был сплошной гул самолётов наших и вражеских, рвались зенитные снаряды, раздавались оглушительные взрывы бомб. Вот куда прилетели раненые и все остальные пассажиры с острова Даго.
– Мы уже привыкли к этому, – сказал техник Д.П.Богомолов, – а вот каково ленинградцам?
– Детей жалко, – сказал Егор.
Со стоянки самолёта, куда он зарулил, все пошли в тёмное помещение. Холодный ветер пронизывал легкоодетых, женщины и дети ускорили шаг. Подошли к помещению, открыли дверь, увидели светомаскировку на окнах.
– Мама, здесь холоднее, чем на Даго, – послышался детский голосок.
– Потерпи, доченька, надо всё пережить, – ответила мать в утешение.
За группой из 12-й КОИАЭ пришла автомашина и увезла в Приютино.
12-я краснознамённая набирала силы
На второй день после прилёта с Даго техники 12-й КОИАЭ направились на аэродром Угловая. Там их ожидала та же задача: обслуживать самолёты и готовить к боевому вылету. Самолёты И-16 стояли замаскированными по окраине лётного поля. Заместитель инженера 12-й КОИАЭ воентехник С.И.Филимонов распределил всех техников по числу самолётов.
Дело привычное, техники, не трогая маскировку, сняли чехлы и капоты и стали осматривать и устранять мелкие неисправности. Их оказалось немного. Послышалась работа двигателей, техники прислушивались к ритмичности, как врачи слушают пульс своих пациентов.
Вскоре пришли лётчики этих самолётов. К Егору подошёл лейтенант, протянул руку и назвал свою фамилию:
– Петров Алексей.
– Буранов Егор, – ответил Егор, пожимая протянутую руку, – надеюсь, не обидитесь, если буду вас звать по имени?
– Конечно, нет.
– Алексей, вчера мы прибыли с острова Даго, не успели узнать обстановку, не трудно будет познакомить меня с положением в Ленинграде?
– Время пока есть. Идут ожесточённые бои на всех участках. Наши воины оказывают фашистам яростное сопротивление. Численное превосходство на стороне фашистов. Они заняли город Чудово и перерезали железную дорогу, соединяющую Ленинград с Москвой. Но им не удалось прорваться сходу в Ленинград, хотя подошли вплотную. Это было двадцатого августа, а тридцатого августа они прорвались к станции Мга и перерезали последнюю железную дорогу, соединяющую нас с Москвой. Артобстрелы города начались с четвёртого сентября. Восьмого сентября немцы захватили Шлиссельбург. Прекратилось сухопутное сообщение с Большой Землёй. Запасы продовольствия не велики, нам, лётчикам, сообщили, что не более чем на полтора месяца. В городе введена карточная система. С первого октября рабочие стали получать хлеба по 400 грамм. Нам поставлена задача охраны грузовых самолётов Ли-2, которые будут доставлять продовольствие в Ленинград, производить эвакуацию заводов и гражданского населения.
В этот день лейтенант Петров сделал три боевых вылета. Полёты продолжались каждый день по нескольку раз. После войны стало известно, что Ленинградский обком партии ставил строжайшую задачу довести ежесуточную норму переброски продуктов по воздуху в Ленинград до 150 тонн. И это было выполнимо.
Истребители И-16 часто меняли место нахождения, были и на аэродроме Смольном, расположенном недалеко от станции Ржевка. Комендантский аэродром оставался главным.
Суточная норма продовольствия для технического состава была урезана, после длительного пребывания на воздухе и исполнения ответственных работ на материальной части самолётов, голод резко давал себя знать.
Шёл второй месяц осени. Утренние заморозки серебрились инеем на промёрзшей земле и ветках деревьев. Надо бы технический состав переодеть в тёплые куртки и шапки, но старший лейтенант А.Н.Панин не мог их получить на интендантских складах, возможно, там их не было. А техникам предстояло каждый день с утра до позднего вечера находиться возле самолётов и готовить их к боевым вылетам. Каждый день они приходили на аэродром и уходили пешком из Приютина на Угловую, и от сумерек до сумерек готовили самолёты к боевым вылетам. Машины не ходили, экономился бензин.
Придумали подкладывать газеты под хлопчатобумажные комбинезоны, это в какой-то степени задерживало тепло хотя бы возле спины. Срыва полётов по вине технического состава не было.
Однажды Егор со своим мотористом шли ночью до аэродрома, говорили мало.
– Где теперь наши лётчики 12-й КОИАЭ? – спросил Складаный.
– Говорят, в деревне Богослово, переучиваются летать на новых самолётах.
– Их же осталось мало в живых.
– Прибыло из училищ новое пополнение.
На этом их разговор прервался, наверное, каждый вспомнил бои на Эзеле, победы и неудачи. А может, обдумывали, с чего начать свой трудовой день. Поздно вечером авиатехники возвратились в общежитие. Мерцала коптилка, сделанная из гильзы снаряда. Койки Егора и Бориса Безрукова стояли рядом.
– Боря, а всё-таки «Чайки» лучше, чем И-16, – сказал Егор.
– Новой модели И-16 не хуже «Чаек», а может быть и лучше, но мы обслуживаем старой конструкции, вроде И-16 бис.
– Я скучаю по «Чайке», будто она улетела навсегда.
– Получим новые, не хуже «Чаек», – ответил Борис.
Дверь резко открылась, и в общежитие вошёл возбуждённый инженер эскадрильи Борис Акимович Срыбник.
– Есть новости, – сказал Срыбник, едва переступив порог, – будем эксплуатировать временно И-16 и одновременно изучать новый самолёт ЛаГГ-3.
– А как это получится? – спросил Филимонов, – там же будем допоздна, а когда заниматься изучением?
– Самолётов И-16 мало. Будем заниматься и обслуживать по очереди. Всех разобьем на две группы, одна занимается – другая на эксплуатации, будем чередовать.
– Но ведь это будет в нарушение «Наставления по эксплуатации самолётов», – возразили техники.
– У нас техники с большим опытом, и я за них ручаюсь, – сказал Срыбник таким тоном, что стало ясно, возражений он не принимает.
– Трудновато будет, – сказал Егор, – но справиться можно.
На второй день всё было так, как принял решение инженер.
Новый самолёт, истребитель ЛаГГ-3, был с мотором водяного охлаждения, который резко отличался от мотора воздушного охлаждения М-62. Истребитель-моноплан смешанной конструкции, названный по фамилиям главных конструкторов Лавочкина С.А., Горбунова В.П. и Гудкова М.И. с повышенной скоростью 455 км/час и усовершенствованным вооружением. В серийном выпуске он был дёшев. Строительным материалом фюзеляжа и крыльев была фанера и бруски дерева, пропитанные смолой. Немцы узнали об этом и прозвали наш новый самолёт «рус-фанер».
Занятия по изучению проходили оживлённо и с большим вниманием. Преподавателем прислали воентехника М.А.Куприянова, который
