Екатерина настаивала на задержании этой княжны Таракановой, и Орлов осуществил данное поручение. Он сблизился с несчастной авантюристкой, разыграл роль безумно в нее влюбленного и обещал ей, если она только отдаст ему свою руку, свергнуть Екатерину и возвести ее на российский престол. Он обхаживал княжну Тараканову с таким старанием и упорством, что она в конце концов пообещала ему выйти за него замуж на следующий день после коронования.
В качестве официальной невесты Алексея Орлова она была с ним в лучшем итальянском обществе, в качестве невесты приняла без малейших подозрений приглашение осмотреть стоявшую на якоре в Ливорнской гавани русскую эскадру. Ее привезли в роскошно украшенной шлюпке, с палубы головного русского судна раздавалась музыка, было спущено великолепное кресло, на котором ее подняли на борт, – но едва только она вступила на палубу, как ее заковали в цепи, спрятали в отдаленнейшем трюмном помещении и отвезли в Петербург, где она два года спустя и погибла в заключении.
Своего возлюбленного Григория Орлова она не отправила на турецкую войну, так как не могла бы так долго обойтись без него, но придумала для него другую возможность обнаружить те качества, которыми он действительно обладал: храбрость и решимость.
В 1771 году солдаты занесли с фронта в Москву чуму. Для того чтобы предупредить всеобщую депрессию, военное начальство глупейшим образом воспретило называть страшную болезнь ее настоящим именем и ее обозначали как особую "горячечную лихорадку". Вследствие этого с самого начала были упущены все возможности пресечь эпидемию, она распространялась с невероятной быстротой, полуобезумевшие от страха люди избивали на улицах врачей и устремлялись толпами, неся уже сплошь и рядом в себе зачатки заразы, к иконе Иверской Богоматери в Кремль, потому что воображали, что эта икона обладает волшебной способностью исцелять от болезни. Архиепископ сообразил, какую опасность представляют собой эти сборища и распорядился убрать икону, за что был буквально разорван толпой.
В этот-то момент появился в зачумленной, вышедшей из всякого повиновения столице Григорий Орлов. Он не испытывал страха ни перед эпидемией, ни перед чернью. Он воспретил всякие сборища и с беспощадной строгостью препятствовал их образованию. Будучи фаталистом до мозга костей, он навещал больных и заботился о том, чтобы все, непосредственно соприкасавшееся с умершими, их платье, домашняя утварь и т.п., подверглось сожжению. Штаб толковых врачей и надвинувшиеся морозы помогли Орлову довести до благополучного конца свою задачу. Когда он возвратился в Петербург, его встретила триумфальная арка с надписью: "Освободителю Москвы от чумы".
Год спустя он был командирован Екатериной в Фокшаны на мирный конгресс. Еще в день его отъезда она писала своей подруге г-же Биелкэ в Гамбург: "Благодаря своей удивительной красоте он покажется туркам подлинным ангелом мира".
На следующий день она узнает о новой, особенно унизительной для нее измене Орлова: он соблазнил свою маленькую тринадцатилетнюю кузину Зиновьеву. Екатерина и теперь, как во всех аналогичных случаях, выходит из себя от скорби и ревности. Но на этот раз Орлова нет на месте, чтобы утешить ее несколькими словами, исцелить ее рану поцелуем. Зато есть другие горячо заинтересованные в том, чтобы расширить пропасть, сделать разрыв окончательным: Панин и все те, которые мечтают об опале гордого Орлова. Они обращают внимание Екатерины на чудно сложенного юного офицера, некоего Васильчикова. "Это был выбор наудачу и с отчаяния, – пишет позднее Екатерина, – как раз в это время я мучилась больше, чем в состоянии это сказать". Но она сделала свой выбор и ни за что не хочет отправляться обратно, в жалкую темницу своих страстей.
Васильчиков становится генерал-адъютантом, занимает помещение, связанное потайным ходом со спальней императрицы, получает подарок в сто тысяч рублей и ежемесячную ренту в размере двенадцати тысяч рублей. Отныне на его обязанности лежит сопровождать императрицу во всех ее выездах и проводить вечера непосредственно близ ее карточного стола, чтобы быть каждый момент готовым подать ей руку, как только она закончит свою последнюю партию. Его функции распределены более строго, чем функции любого другого высокого сановника. Он не имеет права покидать дворец без специального разрешения, посещать кого-нибудь или принимать гостей. Екатерина не хочет больше страдать так, как страдала раньше.
Когда Орлов узнает в Фокшанах, что Екатерина официально заменила его другим, он немедленно оставляет конгресс, садится в сани и мчится без передышки в Царское Село. Делегат великой державы плюет на мирные переговоры, которые ведет его страна, он рвется домой, чтобы урегулировать свои любовные отношения с хозяйкой этой страны! Но ему это не удается. Екатерина, которая отлично знает темперамент Орлова и ждет его преждевременного возвращения, посылает ему навстречу курьера, который задерживает его неподалеку от Петербурга и приказывает ехать в его гатчинский дворец.
Теперь начинаются подлинные переговоры, в которые Орлов сначала не желает пускаться. Он настаивает на непосредственной встрече, хотя бы кратковременной, хотя бы на час. Но именно на это Екатерина ни за что не соглашается. Его послания к Екатерине становятся все настойчивее, все жалобнее, наконец даже угрожающими. Екатерина боится его, она усиливает караулы во дворце и перед своими покоями. Во время одного маскарадного бала распространяется слух о том, что только что подъехал Орлов. Императрица подбирает свои юбки, выбегает с недостойной торопливостью из зала и прячется в рабочем кабинете Панина.
Она боится, в сущности, не самого Орлова, а своей крови, и готова уплатить любой выкуп: она предлагает Орлову княжеский титул, денежный подарок в размере ста тысяч рублей, чтобы он мог выстроить себе дом в Москве, предлагает жить в любом из ее дворцов до того, когда этот дом будет готов, ежегодное жалованье в пятнадцать тысяч рублей, шесть тысяч крестьян из любой казенной вотчины, к тому же еще бесконечное количество драгоценных подарков, включая роскошный серебряный столовый сервиз и всю мебель из тех комнат, в которых он жил в Москве. Все это она ему предлагает взамен рыцарского слова в течение года не показываться при дворе.
Все величие ее души сказывается в этой манере прощания со своим возлюбленным. Могущественная императрица и глубоко оскорбленная женщина, она имеет и полную возможность, и все основания для того, чтобы покарать человека, так часто и так мучительно задевавшего ее нежнейшие чувства, подвергнуть его изгнанию, уничтожить его. Вместо этого она осыпает его подарками и просит почти униженно лишь об одном: чтобы он вернул ей ее покой.
