моей инвалидности, но именно в этот день и в этот момент я ожидала позитивного внимания и поздравлений, а не того, что произошло.
И тут мое имя прозвучало из репродуктора. Затем последовала долгая пауза, а потом все пришло в движение. Пустота передо мной растянулась до самого подиума, и даже те, кто уже сходил со сцены, обернулись, чтобы полюбоваться на меня в грязи. Почти тут же несколько кураторов побежали ко мне, чтобы усадить обратно в коляску. Они предприняли эту попытку из наилучших побуждений, но я хотела, чтобы меня оставили в покое и дали усесться нормально. Подушка, на которой я должна была сидеть, оказалась у меня за спиной, а ножные педали коляски развернулись назад. Кэролайн все время извинялась. Я встряхнулась в прямом и переносном смысле слова, собрала остатки собственного достоинства и продолжила путь за дипломом. Может быть, мне тоже аплодировали. Если честно, я не помню.
Через несколько минут я поняла, что стою перед выбором. С одной стороны, я могла оставить гордость в луже, в которую упала, и погрузиться в черную дыру негативных мыслей. Но с другой, я понимала, что можно отнестись к ситуации с юмором. То есть можно воспринять это происшествие как неудачу или как триумф. И мой выбор останется в воспоминаниях о выпускном на все последующие годы.
Тем временем Кэролайн продолжала извиняться. Вероятно, она думала, что снова и снова повторяя: «Прости, что испортила тебе выпускной!», можно все отменить.
Я решительно остановила ее:
– Ты серьезно? Меня сегодня обсуждало человек пятьсот! Кто еще может этим похвастаться? Это было круто! И очень смешно к тому же! Такое захочешь – не придумаешь. Я никогда этого не забуду, и мне кажется, не только я.
И я крепко обняла подругу. Мне и правда не было обидно.
В колледже я получила знания в самых разных науках. Но еще я многое поняла о людях, которые были рядом со мной, о друзьях и о собственной независимости.
Правда, к сожалению, так и не научилась летать. Или все же научилась?
Лорейн Каннистра
Жизнь коротка – живи ее. Любовь редка – хватай ее. Страх контролирует тебя – не поддавайся ему. Воспоминания драгоценны – береги их. Нам дана всего одна жизнь – наслаждайся ей!
Автор неизвестен
В центр обработки текстов, где я работала координатором, привезли новую телефонную установку для диктофона. Путь ей перегораживал старый тяжелый деревянный стол, и рабочий наотрез отказался его двигать. Я сердито пробормотала: «Я женщина, услышь мой рык», и, собравшись с силами, оттолкнула тяжелое препятствие с дороги. Пока рабочий не ушел, я старалась не подавать виду, что моей 56-летней спине такое упражнение совсем не понравилось. Боль постепенно стала невыносимой, и мне пришлось уйти с работы домой и лечь в кровать. Прошло несколько дней и стало понятно, что постельный режим не помог, и я, кряхтя и чертыхаясь, добралась до машины и поехала делать снимки.
Позже мне позвонил доктор, одновременно и успокоил, и встревожил:
– Со спиной у вас ничего серьезного, а вот на почке мы нашли темное пятно, которое нужно обследовать.
На снимке КТ обнаружили рак почки, и ее пришлось удалить. К счастью, метастазов, похоже, не было, но, к сожалению, это был такой тип болезни, который не поддавался ни химио-, ни радиотерапии.
– Вроде бы мы все удалили… Но, может быть, и нет, – протянул нефролог [8]. – Я советую вам не медлить с круизом, в который вы собирались поехать, и вообще не откладывать никаких дел. Постарайтесь успеть все за год.
«Господи, – взмолилась я. – Доктор думает, что рак распространится и через год я умру! Я даже не успею получить пенсионную выплату, которую копила столько лет. Так НЕЧЕСТНО! Пожалуйста, помоги!»
Я не собиралась досрочно уходить на пенсию: мой младший ребенок все еще учился в колледже. Но мне вдруг захотелось прожить последний год своей жизни на всю катушку. Я увидела в газете, что местному зоопарку требуются волонтеры, и записалась на трехмесячный курс по уходу за животными. Потом мне пришла рассылка из общества любителей генеалогии. Они искали редактора-фрилансера. Мне оставалось жить всего год, но я точно могла бы им помочь! Поэтому я стала редактором. А потом снова начать писать и даже продала несколько рассказов.
Я раздала многое из своего имущества и стала ждать конца. Год пронесся вскачь, а я так и не умерла. Поэтому я решила, что у меня есть еще годик. Прошел и он, а я все еще жила. Потом еще год и еще… Я праздновала каждый, заполняя их тем, что всю жизнь откладывала на потом. Записалась на курсы испанского и русского языков. Преподавала в вечерней школе генеалогию и семейную историю. Я наслаждалась каждой минутой, представляя себе своих новых внуков, которых и не чаяла увидеть.
Но я не только увидела, как стал взрослым мой старший внук, но и как выросли остальные десять, а также четверо правнуков. Я работаю волонтером в зоопарке уже больше четверти века. Прослужив редактором в обществе генеалогии 18 лет, я уступила эту должность другому человеку и занялась редактурой новостей местного исторического общества. За эти годы было опубликовано много моих статей и несколько детских книг с иллюстрациями.
«Последний год» моей жизни продолжает меня радовать уже двадцать пять лет. А все потому, что ни один миг я больше не проживаю зря. И спасибо доктору, который «отмерил» мне этот единственный год!
Эстер Макнил Гриффин
Когда вознаграждение получает наша душа
Быть добрым – это, конечно, хорошо, но толк от этого есть лишь тогда, когда ты творишь добро.
Автор неизвестен
Нью-йоркская всемирная выставка. 12 душных дней, полных сладкой ваты и хвороста, раздутых коз и поносящих телят. Возможность для посетителей насладиться последними крупицами лета.
Для меня, ветеринара из Корнеллского университета, эта двухнедельная вылазка на природу была ежегодным напоминанием о том, что животных можно вообще-то лечить без МРТ и ЭКГ. Я приходила туда, чтобы побыть обычным сельским ветеринаром и закусить кукурузой.
Вызов поступил около полуночи – в трубку прохрипел чей-то голос:
– У нас корова заболела, можете приехать посмотреть?
Я натянула комбинезон на пижаму, взяла ключи и стетоскоп и отправилась на скрипучем гольф-карте к загону с коровами. Концерты давно закончились, ворота были закрыты на замок, и толпы ярмарочных зевак сменились горсткой ночных уборщиков. Работая в неоновом свете карнавальных огней, они яростно стирали
