– Раш, ты готов?
Рашид громко икает и отвечает:
– Готов.
Рашид выходит на сцену и смотрит в зал пьяными глазами. Пауза явно затянулась. Директриса пытается подбодрить зал:
– Ну, смелее, товарищи. Мы посмотрели с вами такой прекрасный фильм…
Майк порывается выйти на помощь к другу, задевает ногой пустые бутылки, стоящие в ложе на полу, они со звоном падают. В зале смеются.
Звучит развязный выкрик из зала:
– Каковы творческие планы?
Лицо Рашида становится злым.
– Я думаю в своем следующем фильме сделать акцент на возрождение силы, богатства и тонкости русского языка, – чеканя каждое слово, говорит он, – а то уж больно много у сегодняшней молодежи стал ограниченным лексикон… Элементарного вопроса на вечере встреч задать не могут…
– Это ты кому, мне говоришь, что ли? – опешивает зритель.
– Тебе, тебе…сопляк.
– Ах ты, козел! – зритель стремглав выскакивает к Рашиду на сцену. Завязывается потасовка, директриса хватается за голову, Майк бросается разнимать дерущихся, зрители вскакивают с мест, всеобщая куча-мала, матерные выкрики и девичий визг.
– Все предварительные показы «Иглы» шли на аншлагах, – будет потом рассказывать Рашид, – зачастую с драками и выломанными дверями. Я заработал… кучу денег и скандалов. К началу 1989 года Госкино приняло фильм к прокату по первой категории. Это означало тысячу копий и одновременную премьеру по всему Союзу… А для Виктора начиналось время стадионов и киномании.
Киномания – это визжащие девчонки у сцены на концерте, группа КИНО в лимузине, окна которого облеплены фанами; микроавтобус с зажженными фарами и сигналящим клаксоном качается на руках у фанов.
Кто-то кричит:
– Мужики, раз, два, взяли.
Фаны несут на руках микроавтобус. Музыкантов КИНО на сцене забрасывают из зала бенгальскими огнями, – они вовремя уворачиваются, но один все-таки попадает в обнаженную грудь Гурьянова. Разъяренный Гурьянов запускает обратно в зал горящий бенгальский огонь.
Газеты пестрят заголовками: «Лидер группы КИНО в поисках новой среды обитания», «Виктор Цой в Японии», «Новый директор группы КИНО – человек с криминальным прошлым»…
Москва. 24 июня 1990 года
Солнечным утром вертолет облетает чашу БСА «Лужники». Отчетливо видна сцена, зрителей на арене нет – совершенно пустые трибуны, но кое-где стоят люди – это персонал, готовящий оборудование к предстоящему концерту КИНО.
Сам Виктор еще дома, разговаривает по телефону с Айзеншписом.
– Мне только что сообщили радостную новость, – говорит директор, – у «Лужников» толпы людей выстроились в очередь за билетами… Очередь растянулась метров на триста. Сегодня на концерте будет лом, я же говорил, что будет лом!
– Отлично, – сдержанно отвечает Виктор, – с публикой, значит, все нормально, а как с аппаратом?
– Они выставили на сцену все самое лучшее, что было в Москве. Райдер выполнен полностью, как уверяют организаторы. На месте проверим… Настройку начнем через пару часов. Ребята к тому времени все будут на стадионе.
– Когда за мной придет машина?
– Я арендовал для тебя «Чайку». Заеду за тобой сам. Будь дома.
– Ладно, до встречи.
«Чайка» медленно едет мимо решетки стадиона, вокруг толпа людей, и водителю приходится все время сигналить. На заднем сиденье сидят Цой, Наташа и Айзеншпис. В руках Айзеншписа видеокамера, он снимает через приопущенное стекло бесконечный поток людей, длинную очередь за билетами у касс.
«Чайка» останавливается у служебного входа. Из машины стремительно выскакивает Цой, как всегда весь в черном и в солнцезащитных очках, и под визг поклонниц бежит к двери.
За пять минут до начала концерта Цой проходит из артистической гримерной к сцене под охраной телохранителей. Рядом с ним Наташа. Где-то сбоку суетится Айзеншпис с видеокамерой, отлично понимающий, что делает исторические кадры. Затем Цой снимает очки и поднимается по лесенке на сцену. Ведущий объявляет:
– …И сейчас на эту сцену выйдет группа КИНО.
Стадион взрывается овациями, на бетонном факеле над ним вспыхивает ярко-оранжевое пламя олимпийского огня.
На сцену выходят музыканты. Цой говорит в микрофон:
– Здравствуйте! Как хорошо, что вы здесь.
КИНО начинает играть первую песню сета «Звезда по имени Солнце».
Ближе к финалу концерта, когда Цой исполняет еще один хит – «Перемен!» – вертолет облетает стадион по кругу. Кинооператор, сидящий в нем, снимает залитую светом сцену с маленькими фигурками, и по завершении песни – салют. Хлопки фейерверка заглушают звуки музыки, а огни фейерверка своим светом освещают трибуны – все 65 тысяч зрителей в восторге стоят с поднятыми руками. Это кульминация шоу. А вертолет все дальше и дальше улетает от стадиона, под ним – вечерняя Москва. Еще можно расслышать звуки завершающегося концерта в Лужниках, но они становятся все глуше и глуше.
Тукумс. Август 1990 года
Крики чаек, шелест набегающей волны. Виктор в одиночестве сидит в дюнах и смотрит на лунную дорожку. Поначалу его лицо кажется умиротворенным. Но если проследить за взглядом Цоя, можно понять, что он смотрит, не мигая, в одну точку. И в его глазах – тоска. Виктор беззвучно шевелит губами, вслед за музыкой, рождающейся в его голове.
Утром в сарайчике среди сосен рядом с дюнами Цой и Каспарян прослушивают черновую запись к новому альбому. Каспарян сидит у портостудии, а Цой, задрав ноги на стол, расположился на стуле рядом, кивая головой в такт песне. Это «Кукушка» в акустическом исполнении:
Песен, еще не написанных, сколько,
Скажи, кукушка,
Пропой.
В городе мне жить или на выселках,
Камнем лежать
Или гореть звездой,
Звездой.
Каспарян взволнованно смотрит на Цоя, спрашивает:
– Витя, что ж такой минор из тебя прет?
– Не знаю, Юрик, не знаю…
– Э-э-х-х, – только вздыхает Каспарян, – все-таки, Витя, «Кукушку» я тебя попрошу перепеть еще раз. По-моему, не очень получилось…
– Что, сейчас?
– Нет, завтра, – шутит Каспарян. – Конечно, сейчас… Я же уезжаю сегодня.
– Ладно, давай, – Цой нехотя берет в руки микрофон. Юра крутит ручки портостудии, а Цой под гитару поет в микрофон.
Тукумский район. 15 августа 1990 года. 12:28
Темно-синий «Москвич-2141» быстро приближается к роковому повороту. В машине двое – Виктор и Наташа. Из-за поворота навстречу выезжает «Икарус». Виктор сбрасывает скорость. Через пару секунд автомобиль и автобус разъезжаются в разные стороны.
«Москвич» поворачивает направо. Машину трясет на ухабе, и Виктор в шутку говорит Наташе, имитируя японский:
– Тояма-токанава…
Наташа, смеется:
– Что, хочется в Японию?
– Очень! – отвечает Виктор.
И он уже видит гору Фудзи с заснеженной верхушкой. А по долине мимо нее проезжает скоростной поезд.
Москва. 15 сентября 1990 года
Рашид и Виктор сидят на кухне московской квартиры Цоя. За окном – стройка, работает кран. На кухне стоит видеодвойка «Sony», на которой крутится кассета с американским фильмом «Великолепная семерка». На экране скачущие на лошадях ковбои, типичный техасский ландшафт – невысокие горы, скудная растительность. Фильм идет с выключенным звуком. Фоном звучит черновая запись группы КИНО из нового альбома, песня – «Кончится лето». Она нравится Рашиду, который в такт песне качает головой.
– Мы сделали с Каспаряном черновые записи восьми песен, – рассказывает Виктор Рашиду, – из них шесть новых, две старые… Я, кстати, песню «Следи за собой» решил включить в альбом после твоей телеграммы. Она ведь раньше не выходила у нас.
