Перикл учится писать. Сперва заостренной металлической палочкой на восковых дощечках, потом отточенным тростником на папирусе. Буквы, слова, строчки. Отрывки из стихов. Поговорки. Крылатые изречения мудрецов, высеченные на стенах дельфийского храма.
Семь мудрецов. Семь имен, окруженных легендой. Одна из них гласит:
Однажды из моря выловили золотой треножник, принадлежавший жене спартанского царя Елене — той самой, из-за которой качалась Троянская война. На нем было написано всего одно слово, как и на роковом яблоке, перессорившем некогда богинь. Только там значилось: «Красивейшей», а здесь: «Мудрейшему».
Ни один мудрец не решился оставить треножник у себя — каждый отсылал его в дар тому, кого считал более достойным. Когда круг замкнулся, они нашли простейшее решение — пожертвовали злополучный дар Аполлону — покровителю мудрецов.
Вероятно, они никогда не встречались друг с другом: их объединила лишь посмертная молва. Одни из них были законодателями, другие — тиранами и полководцами, третьи — советчиками царей. Со временем об их делах стали забывать. А изречения сохранились. О мудрости судили по словам. И запоминали:
Фалес из Милета: «Соблюдай меру».
Солон, афинянин: «Ничего — слишком».
Периандр, тиран коринфский: «В счастье знай меру, в беде — рассудительность».
Клеобул, тиран Линда (на Родосе): «Будь владыкой своих удовольствий».
Питтак, правитель Митилены: «Трудно быть хорошим».
Биант из Приены (близ Милета): «Все мое ношу с собой».
Хилон, спартанец: «Преодолевай гнев», «Познай самого себя».
Мудрецы учили добродетели и призывали к умеренности, сдержанности, честности, трудолюбию («Не будь бездельником, даже если ты богат», «Живи честно, чтобы тебя хвалили при жизни и славили после смерти»). Они обращались к гражданской совести («Советуй согражданам не самое приятное, а самое лучшее»), осуждали хвастовство и болтливость («Пусть язык не опережает разума», «Много слушай — говори лишь самое необходимое»).
Современному человеку подобный свод жизненных правил покажется на удивление пресным. Чем же могли привлечь эти прописные истины людей VI века до н. э.? Наверное, тем, что тогда они только становились такими истинами.
Рождался новый нравственный идеал. Порядок, строгость, самоконтроль противопоставлялись прежнему разгулу страстей и безудержному своеволию знати. Неистовый темперамент гомеровских героев не знает преград на своем пути. Охваченные гневом или яростью, они глухи к доводам рассудка. Призывать Ахилла к чувству меры нелепо, когда решающим аргументом служит меч. Ни один совет мудрецов не мог прийтись по вкусу старой родовой знати. На это они и не рассчитывали. Мудрецы обращались к демосу, к тем, кто впервые осознал себя гражданином.
Прививать это сознание начинают со школы. «Душу мы прежде всего совершенствуем, обучая юношей музыке, счету и грамоте, — пишет античный автор. — Затем они учат изречения мудрецов, рассказы о древних подвигах и полезные мысли, изложенные в стихах. Слушая о наградах и достойных деяниях, юноши вырастают душой и стремятся к подражанию».
Перикл еще не знает, кому следовать. Он сидит на низкой скамье у ног учителя и слушает стихи. Размеренно, неторопливо, словно морской прибой, набегают строки гекзаметра. Вновь оживают знакомые герои — бесстрашный и неукротимый вождь ахейцев Ахилл, хитроумный, неунывающий Одиссей, скорбный, беспомощный Приам. Бесконечно далекая жизнь, непонятные люди! Ими можно восхищаться, но подражать им?..
Перикл вздрагивает. Наставник говорит уже совсем о другом. Этот худой, вечно чем-то озабоченный человек в грязном хитоне и стоптанных сандалиях, получающий плату за свой труд и потому недостойный уважения, с важным видом рассуждает о том, что надо довольствоваться малым, не искушать судьбу и во всем знать меру. Он цитирует Архилоха, повторяя по нескольку раз каждую строку:
Победишь — своей победы напоказ не выставляй,
Победят — не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй,
Познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт.
— Скрытый ритм? Непонятно. Разве каждый человек не сам определяет свою жизнь?
Наставник грустно улыбается:
— Конечно, сам. Но сам же и расплачивается.
И рассказывает историю Поликрата.
— Самосский тиран был необыкновенно удачлив. С сотней кораблей и тысячью стрелков из лука он покорил множество городов, ограбил их жителей и стал богатым и грозным правителем. Счастье ни разу не изменило ему, что особенно тревожило его друга — египетского царя Амасиса. И вот тиран получает письмо:
«Амасис так говорит Поликрату. Приятно слышать, что друг и союзник благоденствует. Но твои необыкновенные удачи не радуют меня, потому что я знаю, сколь завистливо божество. И для себя, и для тех, кто мне дорог, я желал бы, чтоб удачи сменялись неудачами. В самом деле, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь, кому всегда выпадала удача, не кончил несчастливо. Поэтому послушай меня: выбери самую драгоценную вещь, которую больше всего боишься потерять, и избавься от нее, закинь так, чтобы она никогда не попадалась людям на глаза».
Поликрат внял совету и решил избавиться от золотого перстня. Снарядил корабль и вышел в открытое море. Там он снял перстень и швырнул его в воду.
Через несколько дней ко дворцу тирана подошел человек.
— Ты кто? — спросил его стражник.
— Рыбак. Я хочу видеть Поликрата.
— Зачем?
— У меня для него подарок.
Рыбака провели к Поликрату, и он поднес тирану огромную рыбу.
— Хоть я и живу трудом своих рук, я не решился, поймав такую рыбу, тащить ее на рынок. Она показалась мне достойной тебя и твоей власти, и я дарю ее тебе.
Когда слуги разрезали рыбу, они нашли в ней перстень, который море возвратило хозяину. И Поликрат уверовал в то, что боги никогда не отвернутся от него, не желая нарушить его счастья. Но возмездие наступило. Вероломные союзники заманили Поликрата в ловушку и предательски убили. Так что прав мудрый Эзоп, говоря:
…Если случится
Радость кому испытать — следом отмщенье идет.
Расплата, возмездие. Перикл слышит об этом на каждом шагу. Дерзких карают боги, неосмотрительных — люди. Каким же нужно быть, чтоб не искушать судьбу? Злым или добрым? Решительным или смиренным? Угождать всем или оставаться самим собой? Вопросы, непосильные для мальчишеского ума. Но одно он усваивает твердо — всегда и во всем человек должен сдерживать себя. Ничего — слишком, все — в меру. Терпение. Еще раз терпение. И осторожность.
