Этот грандиозный, беспримерный успех, казалось, должен был привести Аннибала к достижению той цели, ради которой он пришел в Италию. Правда, римский полководец Сципион, брат консула, потерпевший поражение при Тичино, отправившись в Испанию после перехода Аннибала через Рону, занял весь берег от Пиренеев до Эбро и мешал высылке подкреплений Аннибалу из Испании. Но зато карфагенское правительство, до тех пор оставлявшее его совершенно без поддержки, под впечатлением каннской победы, решило помочь победоносному полководцу деньгами, войском и слонами.
С македонским царем, давнишним недругом Рима, Аннибал заключил союз, и македоняне обещали прислать войско в Италию; их примеру последовал тиран сиракузский. Но важнее всего для Аннибала было то, что римские союзники мало-помалу начали переходить на его сторону; один за другим открыли ему ворота многие города южной Италии, большинство самнитских общин сделали то же; наконец, богатая, сильная Капуя, второй город Италии, также перешла на сторону Аннибала. Только греческие города южной Италии, ненавидевшие финикиян, да еще латинские общины продолжали стоять за Рим. Таковы были последствия каннского поражения. Причина его заключалась прежде всего в недостатках государственного строя Рима, в отсутствии единства управления, во вражде между сенатом и народом, в отсутствии хороших полководцев, которые к тому же сменялись слишком часто.
Спасения можно было ожидать только в том случае, если позабыты будут все прежние несогласия, и будет восстановлено полное доверие между сенатом и народом. Сенат римский нашел в себе силу выполнить эту великую задачу. Выходя за городские ворота навстречу беглецу Варрону и благодаря его за то, что он не отчаялся в спасении Рима, сенат тем самым положил конец всяким внутренним распрям и изъявлял готовность жертвовать своими личными интересами для общего дела. Сделаны были распоряжения для восстановления спокойствия в городе и поддержания духа народного. Все мужское население, даже мальчики, призвано было к оружию; вооружили рабов и преступников, карфагенских же послов, пришедших для переговоров о выкупе пленных, даже не пустили в город: каждый союзник, каждый гражданин должен был знать, что Рим не думает о мире, и что спасение только в победе. Цель Аннибала — расторжение итальянского союза — была теперь достигнута настолько, насколько вообще возможно было достигнуть его при существующих обстоятельствах. Что греческие города южной Италии и латинские общины не сдадутся карфагенянам по доброй воле — было ясно; впрочем и те города, которые перешли на их сторону, оказались далеко не надежными союзниками: ослабленные долговременным римским владычеством, отвыкшие от войны, они неохотно и вяло действовали в интересах карфагенян, а Капуя, например, прямо поставила условие, чтобы Аннибал не вербовал насильно солдат из числа ее граждан.
Положение Аннибала делалось все более затруднительным. Войско его в 40 000 человек было далеко недостаточно для наступательной войны и защиты союзников; к тому же римляне стали осмотрительнее, и во главе войск ставились теперь действительно талантливые люди. Таков был, между прочим, Марк Марцелл, отличавшийся еще раньше в галльских войсках — человек уже пожилой, но полный самого горячего юношеского пыла. Марцелл понимал, что благоразумный способ ведения войны не в опрометчивом принятии всякого вызова к сражению, но и не в бесплодной медлительности; надо было стараться занять по возможности много крепостей и, где можно, решительно и быстро нападать на неприятеля.
После битвы при Каннах, Аннибал не пошел на Рим, ибо он хорошо знал, что не в силах взять его, а отправился в Кампанию, чтобы овладеть гаванями, необходимыми для сношения с Африкой. Но тут дела его пошли далеко не блестяще: многие города отчаянно защищались, а Марцеллу удалось не только отвоевать обратно некоторые крепости, захваченные карфагенянами, но и одержать верх над Аннибалом в нескольких стычках. Аннибалу пришлось зимовать в Кампании, и роскошь и изнеженность тамошней жизни очень вредно отразилась на его измученных войсках; весною же, не успев ничего сделать, он вернулся в Апулию, где римляне уже теснили его союзников.
Проницательный ум Аннибала и прежде никогда не позволял ему обольщаться победами. Теперь же он все яснее понимал, что таким путем достигнуть цели невозможно. Прежний способ ведения войны не годился с тех пор, как во главе римлян стояли более способные люди, которым, к тому же, стали теперь давать командование на более продолжительное время. О наступательной войне при таком маленьком войске нечего было и думать, да и оборонительная война становилась год от года труднее. Очевидно, надо было ждать помощи извне от Карфагена, который еще ничего не сделал для обеспечения успеха предприятию, от которого зависела его судьба, и от иностранных союзников, Македонии и Сиракуз. Естественнее всего, разумеется, было ожидать помощи от Карфагена, но за минутной вспышкой после Каннской победы там все снова впали в обычную апатию: народная же партия, к сожалению, не имела влиятельного вождя, который поддержал бы интересы Аннибала. Поневоле приходилось искать ему союзников в Сицилии, Испании и Греции.
Этим-то и объясняются походы римлян во все эти страны в то время, как в Италии война сосредотачивается на защите крепостей и ограничивается маловажными стычками; все эти походы предпринимались лишь затем, чтобы помешать Аннибалу привести в исполнение его гигантский план международной коалиции против Рима.
Дела карфагенян вне Италии шли далеко не блестящим образом. В Сицилии римские легионы храбро сражались с посланными туда карфагенскими войсками. В 212 г. Марцелл осадил Сиракузы, и после мужественного сопротивления город был взят приступом. Правда, Аннибалу удалось затянуть войну, прислав в Сицилию одного из своих способнейших офицеров, но интриги и близорукость карфагенских полководцев испортили все дело, и уже через два года после взятия Сиракуз весь остров был снова во власти римлян.
Не лучше шли дела в Македонии. Римляне искусно воспользовались враждой между македонским царем и греками и помешали Филиппу III исполнить свое обещание — прислать Аннибалу вспомогательное войско. В конце концов, македонский царь заключил мир с Римом.
Серьезнее велась война на Пиренейском полуострове. Сначала Сципиону и брату его удалось проникнуть вплоть до Гибралтара, но Гасдрубал, брат Аннибала, вновь доставил перевес карфагенскому оружию — римляне были разбиты в большом сражении, и оба Сципиона пали на поле битвы. Зато, когда римляне назначили главнокомандующим в Испанию молодого, необыкновенно талантливого и привлекательного Публия Сципиона, сына консула, раненного в сражении при Тичино, успех сразу и уже окончательно перешел на сторону Рима. Неожиданным и необыкновенно ловким нападением овладел он важнейшим пунктом на восточном берегу Испании, Новым Карфагеном, а через несколько лет почти вся Испания обращена была в римскую провинцию.
