С тремя четвертями боеспособных сил 198-й артиллерийский полк вступает в оборонительный бой.
В 14 часов большевики с востока, севера и северо-запада, пропахивая снег, как кроты землю, атакуют в полной решимости одним махом занять Медынь» [80] .
В некоторых трофейных источниках и послевоенных исследованиях западных историков встречаются, невнятно повторяя друг друга, упоминания о том, что Медынь немцами оставлена, войска выведены, техника и вооружение эвакуированы.
Но правда оказалась иной.
Еще в начале января, когда дивизии 43-й армии дрались под Малоярославцем и Балабановом, в штабе Западного фронта созрел замысел дерзкой десантной операции в тылу противника: выбросить в районе аэродрома Большое Фотьяново два батальона воздушно-десантного корпуса и стрелковый полк, оседлать шоссе западнее Медыни, одновременно блокировав город и его гарнизон, а затем захватить железнодорожную станцию Мятлево и узел дорог. Задача десантников и стрелкового полка – продержаться до подхода передовых частей 43-й армии.
Операцию начали 28 декабря. С самого начала все пошло не так, как было задумано. Первая группа десантников была обнаружена и уничтожена во время высадки.
Следующая группа, более многочисленная, была высажена в ночь на 4 января с задачей захватить аэродром
Большое Фотьяново близ станции Мятлево юго-западнее Медыни, обеспечить посадку транспортных самолетов, выгрузку отдельного стрелкового полка, вооружения и боеприпасов. Во время десантирования одна из групп замешкалась и приземлилась не там, где было намечено. Аэродромная охрана открыла огонь. Но фактор внезапности и напор десантников сыграли свою решающую роль. Аэродром был очищен от противника. Хотя время прибытия транспортов со стрелковым полком оказалось просроченным. Полк не прибыл, потому что в назначенное время на аэродроме отправки не была получена радиограмма из Фотьянова, подтверждающая, что все в порядке, аэродром готов принять основные силы десанта. Высадку полка отменили, а десантникам радировали: «Действуйте по своему усмотрению».
Позже выяснилось, что самолеты срочно перебрасывались на другое, более важное задание. Операция по захвату аэродрома с целью последующего действия в сторону Мятлева и Варшавского шоссе усекалась. Десантные группы должны были действовать самостоятельно как диверсионные отряды.
С этого момента ближний тыл немецкой обороны в районе Мятлева и Медыни стал настоящим полем боя. Десантники захватили станцию Мятлево. Правда, долго удерживать ее не смогли, так как немцы перебросили сюда дополнительные силы. Но успели вывести из строя железнодорожное оборудование, уничтожили бронетехнику, находившуюся на платформах только что прибывшего состава. С этого дня взрывы мин, заложенных под опоры мостов, под рельсы и на дороги, слышались везде.
Командовал группами диверсантов майор Старчак, тот самый, который в октябре 41-го руководил здесь, на Медынском направлении, сводным отрядом десантников и курсантов подольских училищ.
По рации с «большой земли» сообщили: 12–13 января, в крайнем случае 14-го, в район действий их групп выйдет отдельный батальон майора Шевцова. Силы удваивались. Старчак понимал, что с приходом батальона из центра поступит новый приказ. Возможно, прибудет и стрелковый полк, а с ним продовольствие, боеприпасы, медикаменты. Появится возможность эвакуировать раненых.
Батальон майора Шевцова перешел линию фронта в районе Можайска. Близ деревни Дошино попал в засаду. Майор Шевцов и большинство людей погибли. Снова все рухнуло.
Вместо трех дней десантники пробыли в немецком тылу десять дней и ночей. Израсходовали весь запас взрывчатки, патронов и продовольствия. Приказ о выходе майор Старчак получил в тот день, когда северо-восточнее загрохотала канонада – дивизии 43-й армии начали штурм Медыни.
Еще 12 января командующий 4-й полевой армией генерал Кюблер послал в штаб группы армий «Центр» шифровку: «Медынь блокирована с севера и северо-запада. Имеющиеся там слабые силы не могут удержать город. В случае прорыва под Медынь, что практически неизбежно, противник по шоссе дойдет до Юхнова, и нет возможности выставить против него ни одного немецкого солдата. В результате будет разбита вся 4 А…» Фон Клюге понимал, что пытаться удерживать Медынь – это дать возможность Красной армии провести удачную операцию на окружение в районе этого злополучного городка. С большим трудом он смог выпросить у Гитлера разрешение на отход войск на заблаговременно подготовленный оборонительный рубеж по реке Шаня.
Но немецкий гарнизон не успел покинуть город. 13 января части 5-го воздушно-десантного корпуса полковника Гурьева перерезали шоссе на участке Медынь – Мятлево в районе Косова и Бобровки и начали наступать на город. Отход на Юхнов для немцев оказался отрезанным. Одновременно на Медынь навалились передовые батальоны почти всех дивизий и бригад, входивших в 43-ю армию. Генерал Голубев понимал значение города и для противника, и для своей армии, и для Западного фронта в целом, а потому гнал свои войска вперед и вперед.
В эти дни в помощь медынскому гарнизону немцы перебросили полицейский батальон и полковую группу 268-й пехотной дивизии, а также части огневого усиления.
Отход не получился, теперь надо было держаться. Немцев одновременно беспокоила брешь севернее Медыни, образовавшаяся во время беспорядочного отхода от Наро-Фоминска и Малоярославца. С паденим Медыни ситуация усугублялась. В критическом положении оказывалась вся кондровско-мятлевско-юхновская группировка. Рушились коммуникации всей 4-й полевой армии.
Во время движения армий Западного фронта вперед то там, то здесь возникали, как говорят, внеплановые ситуации, чреватые многими неприятностями. Во время наступления из района Троицкое, Ильинское, Подсосино, Якушево между порядками 43-й армии и армии генерала Ефремова (33-я А) возник разрыв. Войска генерала Ефремова замешкались в районе Вереи, которую немцы упорно не хотели сдавать. К счастью для наших войск, немецкая разведка вовремя не обнаружила этот зазор, и генерал Кюблер не воспользовался выгодными обстоятельствами для нанесения флангового удара и по частям 43-й армии, и по дивизиям генерала Ефремова.
«Чтобы устранить такую опасность, – читаем мы дальше в отчете офицеров Генерального штаба, – ген. Голубев принужден был вывести одну стрелковую дивизию из своего оперативного построения и ускоренным маршем перебросить ее в район Шанского Завода, чтобы начать оттуда боевые действия по уничтожению противника на р. Шаня. Пока дивизия производила рокировку с левого фланга на правый и выходила в промежуток между двумя группами войск, остальные дивизии ген. Голубева вели планомерное наступление. Противник оказывал упорное сопротивление, но мужество советских войск побеждало: преодолевая трудности, сбивая противника, части ген. Голубева овладели новыми населенными пунктами, нанося противнику тяжелое поражение» [81] .
