Длинной вереницей тянулось войско по московским улицам, расходились люди по своим домам, крестились, вздыхали: что-то будет, и каждый думал свою думу.
Целый месяц готовился Долгорукий к походу. Еще 1 августа при большом стечении народу зачитал дьяк с Постельного крыльца в Кремле государев указ о посылке против Степана Разина главным воеводой Юрия Долгорукого и о посылке к нему в полк всех московских служилых людей. Стояли московские дворяне, собранные к чтению указа, и слушали про все воровские злодейства Стеньки на Дону, Волге и в иных местах. Обращался государь к своему воинству с решительным наказом: «И вы б, стольники и стряпчие и дворяне московские жильцы, памятуя господа бога и надежды христианские, пречистые богородицы, помощь и заступление, и святую и апостольскую церковь, и наше великаго государя крестное целованье, и свою породу и службы и кровь, и за те свои службы нашу великаго государя к себе милость и жалованье, и свои прародительские чести, — нам, великаму государю, за наше великаго государя здоровье, и за все Московское государство, и за свои домы служили со всяким усердием, и со всею службою ехали к Москве все тотчас безсрочно, не мешкав в домех своих, безо всякой лености».
Стояла порода и честь, и лучшая кровь государства Российского, слушала царский призыв к ним, дворянам, защитить и государство и домы свои от воров и изменников, наливалась яростью и возгоралась мщением на холопов. Сегодня они тешутся над ними, дворянами, хватают их животы в понизовых городах, а завтра доберутся и до Москвы. Так не бывать же этому!
А во второй день августа был зачитан указ о сборе в полк воеводы Долгорукого замосковских и заокских, украйных и рязанских городов дворян, детей боярских, мурз и всех татар. А наказ был им дан, чтобы шли они скорым ходом навстречу князю Юрию Алексеевичу.
Весь август месяц собирался Долгорукий, смотрел людей, смотрел боевой припас, вникал во все мелочи, искал нетчиков, ходил в Разрядный приказ, чтобы направляли оттуда грамоты со строгим наказом городовым воеводам высылать людей не мешкая в полк к нему на Алатырь, в Арзамас и в Ряжск. Почасту смотрел князь Юрий на прибылых людей, могут ли стрелять, колоть, рубить, сидеть в седле. И по наказу из Разряда велел князь рейтарского строю полковникам «своих рейтар по тому же смотреть почасту и полковому строю учить, и которые рейтарской службе и полковому строю не навычны, и тех велеть учить почасту, чтоб однаконечно те рейтары к рейтарской службе и полковому строю были навычны».
Так же проверял князь и стрелецкие полки, наказывал «головам стрелецким стрельцов по тому ж велеть смотреть и ружья у них досматривать почасту ж, и чтоб они, стрельцы, к стрельбе и всякому ратному строю были навычны и к походу и к бою всегда были наготове».
Говорил Долгорукий помногу со своими людьми, учил, как воевать с ворами и как брать их. Главное, говорил Долгорукий, — это держать крепкие ночные сторожи и проезжие станицы и промышлять кругом войска денно и нощно, разведывать допряма, где идут или стоят бунтовщики, с ружьями они или без ружей, идут водой или сухим путем, и куда чают идти. Наказывал особо князь брать побольше «языков» и допрашивать их с великим пристрастием, «велеть пытать накрепко и огнем жечь, чтоб воровских их замыслов доведатца всякие правды».
Посылали войско Долгорукого под Алатырь и Арзамас, с тем чтобы заступить путь Разину к Москве. А если вздумает он идти к Тамбову и иным украинным городам, и на этот случай приготовлено было решение: надлежало князю выйти из городов и, «устроясь обозом, на тех воровских казаков итить бережно и осторожливо. А на стенах ставится в крепких местех, розъездя и розсмотря и укрепясь обозом накрепко, а перед собою подъезды и проезжие станицы посылать почасту».
Объявлялся Долгорукий главным полковым воеводой в войне с Разиным, а все остальные: и Юрий Борятинский, и Григорий Ромодановский, и Яков Хитрово, и Петр Урусов — должны были слушать его старшинство.
Отпускал великий государь со слезой князя Долгорукого, любил своего верного слугу. Помогал князь царю проводить посадскую реформу в 1649–1651 годах, водил царские полки во многие походы во время польской войны. В свои шестьдесят лет был князь хотя и грузен, но подвижен и решителен, а о его преданности государю и говорить не приходилось. Этот умрет, а воров выведет: при одном упоминании о Разине наливался кровью, багровел Долгорукий.
За два дня до ухода из Москвы принял царь Долгорукого и все его воинство в кремлевских палатах. Князь был у руки, а поодаль стояли шедшие с ним стольники, и стряпчие, и дворяне московские, и жильцы, и всяких чинов люди в ратном платье.
Ушли войска из Москвы, и повисло над столицей тяжелое ожидание. Никто ничего не знал толком, где Разин, какие города взял он, а какие еще держатся, что делают Урусов и Борятинский и что ждать к осени.
А тем временем медленно, но верно разворачивалась на всю Россию приказная и военная мощь. Работали не покладая рук чины в Разрядном и Стрелецком приказах, в приказе Казанского дворца и Посольском. Шли указы по городам, собирались новые ратные люди, выявлялись нетчики, отсылалось на юг оружие и боевой припас, укреплялась оборона южных городов.
В Тамбов были переведены от Григория Ромодановского из Белгородского полка козловцы — дворяне и дети боярские, а также копейщики, рейтары и солдаты — всего 1555 человек. В Нижнем Новгороде изготовили для отсылки ратных людей на низ сто больших морских стругов с якорями, со всей снастью и стружным припасом и сорок пять стругов речных, и пошли на тех стругах к Казани ратные люди полков Шепелева, Кравкова и иных полковников. Вскоре вслед за Долгоруким на подводах отпустили из Пушкарского приказа пушечного свинца и зелья 1700 пудов. А брал подводы Стрелецкий приказ с крестьян Московского уезда и у монастырей.
Стонали крестьяне, стонали и посадские. На посадах, которые были ведомы Земскому приказу, начали лютовать его приставы: объявлен был государев указ об обложении черных сотен денежными сборами, назначенными для жалованья ратным людям, которых послал государь против Разина. Собирали деньги, как и водится, с кнутом и правежом. С натугой и злобой великой платили черные люди деньги в казну.
Шел Долгорукий походом, а следом за ним тянулись к Алатырю и Арзамасу дворяне, дети боярские, даточные люди, но тянулись с неохотой. Зачем им, замосковных городов жильцам и рязанцам, воевать на Волге, пусть воюют симбиряне и помещики по Тамбовской черте. Укрывались от службы; медленно пополнялся полк Долгорукого, сыскивали дворян в их винах и нетях, отнимали у них для начала крестьян по два-три человека, а меньшей статьи служилым людям учиняли другое наказанье — били батогами у приказных изб.
