«Видел премьер-министра на Даунинг-стрит, 10, и попытался передать ему твердое убеждение короля, что император и императрица России не могут приехать в эту страну, и необходимо информировать правительство г-на Милюкова[142], что со времени согласия на этот приезд […] общественное мнение так сильно реагирует ма эту новость, что правительство Ее Величества вынуждено взять обратно свое приглашение […].
Премьер-министр также полагает, что Южная Франция была бы наилучшим местом для Их Императорских Величеств. Так как при этом присутствовал французский военный министр Пенлеве, мы попросили его присоединиться к обсуждению этой темы. И он высказал мнение, что против приезда семьи не было бы никаких возражений, никто не имеет ничего против царя — скорее против царицы (Николай многие годы является союзником Франции), но он подчеркнул, что Англия все-таки монархия, и Его Величество родственник Их Императорских Величеств. […]
Премьер-министр встречается завтра с г-ном Рибо[143] и делится с ним этими соображениями в надежде на то, что французское правительство предложит русскому императору и императрице убежище на своей территории…».
Куда девались «узы дружбы», в которых так часто клялись друг другу русский и английский монархи? В последний раз это было по случаю перехода престола к королю Георгу в 1910 году, который на просьбу царя: «1 beg you dearest Georgie to continue our old friendship and to show my country the same interest as your father did[144]…» 14.05.1910 года ответил: «Yes, dearest Nicky, I hope we shall always continue our old friendship to dne another, you know change and I have always been fond of you[145]».
И где союз с Францией, зримым символом которого является Александровский мост, подаренный некогда царем Александром III Парижу? Где союз, скрепленный поддержкой, ведь Франция была России обязана за «чудо на Марне» и спасение столицы?
И где родственные узы с домами Дании, Норвегии, Испании, Греции и Португалии?
Керенский предлагает царской семье отправить детей в Крым к царице-матери, Марии Федоровне: это было бы их спасением. Однако дети отказались разлучаться с родителями — и те, видимо, не стали настаивать на отъезде. Однако вскоре Керенский оказался под столь сильным нажимом революционного крыла; что ни о чем подобном даже не могло быть больше и речи.
Но события стремительно убыстряют свой бег. В апреле в Россию приезжает Владимир Ильич, называемый Лениным. До этого момента революционер находился в эмиграции. Его возвращение становится возможным благодаря Февральской революции, открывшей не только ворота политических тюрем, но и дорогу домой политическим эмигрантам. Германское правительство организовывает проезд Ленина по своей (вражеской) территории в специально сформированном «экстерриториальном» поезде (в так называемом «пломбированном вагоне»). Еще с 1915 года, когда конца войны с Россией не видно даже в самой далекой перспективе, оно начинает финансировать Ленина и других революционеров, будучи заинтересованным в ослаблении позиций русского правительства. Теперь речь идет о его свержении.
Внутренний крах мог также подорвать боеготовность войск на фронте. К тому же Ленин заявляет о готовности заключить с Германией сепаратный мир, который царь всегда отклонял, помня о своем союзническом долге. Для Ленина финансовая поддержка необходима для наращивания революционного движения в России, куда относилось и распространение революционной печати. При взятии власти Временным правительством он послал из Цюриха революционному крылу, Советам рабочих и солдатских депутатов, следующую телеграмму: «Наша тактика должна быть: никакого сотрудничества и выражать недоверие».
Когда британская секретная служба информирует русского министра иностранных дел о том, что Ленин и его единомышленники едут в Россию в забронированном германским правительством поезде с целью свержения Временного правительства, тот благодушно отвечает: «Когда станет известно, благодаря чьей поддержке приехал Ленин, он больше не будет: представлять угрозы».
С прибытием Ленина пропаганда за продолжение революции получает новое подкрепление. Она отлично организована и направлена на оказание влияния на солдат и беднейшие слои населения. В пламенных речах большевистских агитаторов начинает звучать тема классовой борьбы, ранее не звучавшая даже во время восстания с социально-политическими требованиями. Поскольку Временное правительство так и не смогло улучшить положение народа в целом, революционная пропаганда попадает на благодатную почву и ее тезисы становятся все более радикальными.
В мае уходит в отставку премьер-министр Гучков. Его место занимает Керенский. Он празднует свое назначение приемами и банкетами в Большом дворце в Царском Селе, куда приезжает на царских автомобилях. В довершение он устраивает резиденцию своего правительства в Зимнем дворце.
При этом в правительстве практически не остается больше умеренных членов. О свободном выезде царской семьи теперь нечего и думать. 19.07(1.08). 1917 (ода Николай помечает в своем дневнике: «Три года с тех пор, как Германия объявила нам войну! Куда поведет Бог Россию — да спасет Он ее…»
Придворный врач Боткин во время следующего визита Керенского во дворец вновь просит у него разрешения для царской семьи уехать в Ливадию. Напрасно! Ситуация, дескать, в стране неконтролируемая. И в этом Керенский прав. 30.07.(12 августа) 1917 года Алексею тринадцать лет. Его отец записывает о том дне:
«30 июля. Нашему любимому Алексею сегодня тринадцать лет. Пусть Господь дарует ему в эти тяжелые времена хорошее здоровье, терпение и силы телесные и душевные!»
Александра велит внести во дворец икону Божьей матери для небольшого богослужения. Все подносят скромные подарки. Приходят Алеше и письма — от знакомых и незнакомых. Большинство написано детским почерком:
«Примите, обожаемый Алексей Николаевич, мои теплейшие поздравления и сердечнейшие пожелания. Мои друзья и я смастерили пару кораблей и просим Ваше Высочество их принять. Целую Ваши драгоценные руки. Сережа».
Кораблей царевич так никогда и не увидел. Другое письмо осмотрительнее:
«Господин цензор, мы очень Вас просим передать это письмо адресату.
Июль 1917. Дорогой Алексей Николаевич.
Русские дети, которые Вас никогда не видели, но которые Вас никогда не забудут, поздравляют Вас с Вашим днем рождения. Они любят Вас и были сегодня пр поводу Вашего дня рождения в церкви. Обращаться к Вам по-другому[146] и называть свои имена мы не можем».
День рождения проходит во всеобщем умилении. С)но сопровождается меланхолической сентиментальностью: только что стало известно, что царскую семью и всех, кто готов ее сопровождать, намечено перевезти в другое место. Куда, хранится в тайне. Керенский лишь сообщает гофмейстеру, что не мешало бы взять с собой теплые вещи. Неужто в Сибирь?
