Правые, гоминьдановские лидеры, «союзные» гуансийские и юньнаньские генералы, тайно связанные с шантуанями, оказывали сильное давление на Сунь Вэня, чтобы склонить его к «компромиссу» — выдаче оружия заговорщикам.
20 августа кантонские купцы-компрадоры объявили забастовку и начали строить оборонительные сооружения в западных районах города, особенно в Сигуани. Сунь Вэнь приказал подтянуть войска и вооружить рабочих и окрестных крестьян. Шантуаии не дремали и лихорадочно готовились к мятежу. Для обеспечения политической поддержки империалистов они 24 августа обратились к дипкорпусу в Пекине с призывом о вмешательстве. Узнав об этом, Сунь Вэнь заявил, что, желая избавить жителей Кантона от ненужных опасностей, правительство пыталось уладить конфликт с шантуанями мирными средствами, полагая, что они одумаются и подчинятся властям. Но ввиду их агрессивного поведения правительство объявляет попытку ввоза оружия актом государственной измены, который будет, безусловно, подавлен всеми средствами, имеющимися в его распоряжении. К этому Сунь Вэнь добавил, что, если шантуани будут продолжать свои военные приготовления, он, не колеблясь, прикажет открыть огонь. Пришло время, когда революция могла заговорить со своими врагами языком пушек!
На выручку шантуаням бросился британский генеральный консул в Кантоне сэр Бертрам Джайлс. 29 августа он отправил Сунь Вэню «предупреждение», что в случае, если он прикажет открыть огонь по Сигуаню, английский флот начнет бомбардировку Кантона.
Сунь Вэнь с гневом и презрением отверг английские угрозы. Не те времена, господа! Первый проект ответа, составленный в министерстве иностранных дел, он забраковал. «Разве таким бесхребетным языком следует сейчас разговаривать с этими разбойниками с большой дороги!» — возмутился Сунь Вэнь. И совместно с Чэнь Ю-жэнем, своим ближайшим сотрудником, написал ответ в форме обращения к внешнему миру.
Правительство «рабочей» партии, бывшее тогда у власти в Англии, едва ли могло представить себе, каким скандальным провалом закончится его авантюра в Кантоне. Ответ кантонского правительства был услышан во всем мире. Он прозвучал как пощечина зарвавшимся английским империалистам.
Английское вмешательство вызвало волну протестов в Китае и во многих других странах и в самой Англии. Наиболее горячую поддержку китайскому народу оказали советские люди. В СССР началось массовое движение под лозунгом «Руки прочь от Китая!», облетевшим весь мир.
В эти дни народный комиссар иностранных дел СССР Г. В. Чичерин писал в «Правде»:
«Столицей освободительного движения в Китае является Кантон. Это территориальная база демократической национально-революционной партии Гоминьдан с ее испытанным вождем старым революционером Сунь Ят-сеном во главе. В это место империализм должен был прежде всего ударить. И эту задачу, задачу удушения освободительного движения, взяло на себя правительство Макдональда. Оно желает, чтобы в Китае при его помощи, так оказать его руками, воцарилась жестокая контрреволюция, точно так же, как с помощью правительства рабочей партии Англии держится в Болгарии правительство погромщика и палача Цанкова».
Правительству Макдональда пришлось забить отбой.
Шантуани временно присмирели.
На Севере Китая в это время началась очередная драка между чжилийскими и фынтяньскими милитаристами. Сунь Вэнь решил воспользоваться этим и нанести удар по тылам У Пей-фу. Он приказал сосредоточить часть кантонских войск в Шаогуани, недалеко от границы провинции Цзянси.
Пришли важные известия. Москва согласна предоставить кантонскому правительству заем в сумме десяти миллионов юаней на создание Центрального банка в Кантоне. И еще очень важная новость: на подходе к Кантону несколько советских транспортов с важными грузами для Национально-революционной армии.
Первый транспорт стал на якорь возле Вампу 7 октября. Его срочно разгружают. И в тот же день прибыл в Кантон первый советский военный корабль — посыльное судно «Воровский».
В восемь часов утра «Боровский», шедший ночью, осторожно, ощупью по трудному, капризному фарватеру Жемчужной реки подошел к Вампу и стал на середине реки, как раз напротив острова. Большое и волнующее событие — первый военный корабль дружественной братской страны в Кантоне! Прозвучал салют на старых фортах в ответ на приветственный салют советского корабля, прогремевший ладно, стройно, с соблюдением точных интервалов. Стоящие тут же китайский крейсер, канонерские лодки и форты на берегу расцвечены флагами. На пристани в честь советских моряков — торжественная арка, убранная цветами, зеленью, флагами, приветственными надписями.
Из Кантона приехали гости. Осматривали корабль. Моряки с «Воровского» гостили в Кантоне, где их встречали радушно. Возили по городу, показывали достопримечательности. Советские друзья побывали на кладбище, где покоятся останки семидесяти двух героев. Теперь тут был мавзолей-монумент.
Сунь Ят-сен прислал командиру «Воровского» дружеское письмо. Сунь Вэнь приветствует приход в китайские воды дружественного военного корабля Советского Союза, который видит свой священный долг в том, чтобы свергнуть империализм и ликвидировать угнетение малых и слабых народов. «Ваш покорный слуга… также посвятил себя борьбе за торжество китайской и мировой революции», — писал Сунь Вэнь, подчеркивая, что считает себя солдатом не только китайской, но и мировой революции.
А вслед за тем он сам появился на корабле. На «Воровском» — все в сверкании. Команда по сигналу «большой сбор» в парадной форме замерла вдоль бортов.
Сунь Вэнь, в кителе из легкой ткани защитного цвета, в брюках навыпуск, в тропическом шлеме, идет, чуть-чуть опираясь на трость. Плотный человек среднего роста. Принял рапорт командира и вместе с ним обошел строй моряков — молодец к молодцу, стройные, загорелые советские юноши. Потом осмотрел корабль и, тепло попрощавшись с командой, уехал.
9 октября Сунь Ят-сен выехал к войскам, в Шао-гуань. Его сопровождала необычная охрана — вооруженные крестьянские дружины. Такие дружины были организованы коммунистами во многих уездах Гуандуна. С таким крестьянским эскортом он чувствовал себя прекрасно. Даже боли стихли.
В обращении к народу о необходимости Северного похода Сунь Вэнь писал: «Цель похода не только свержение милитаристов, но особенно империализма, от которого милитаристы зависимы. Пора вырвать с корнем контрреволюцию, чтобы Китай сбросил с себя ярмо полуколонии и стал свободным и независимым государством».
В Кантоне было плохо. Очень плохо. Не успел он уехать, как на следующий день, 10 октября, Ху Хань-минь, оставленный за «главного», приказал вернуть шантуаням половину всех конфискованных винтовок и боеприпасов.
