— Его ликвидировали, — вздыхает Мукасей. — Директора обвинили в троцкизме, а институт вообще закрыли. И я буквально завис.
Вдруг опять повестка. Кто за ним следил и кто ворожил? Чекисты или Судьба?
Мукасея вызвали в партийную организацию высшего калибра — Центральный Комитет. Его и других сравнительно молодых и относительно образованных людей от станка поприветствовал член Политбюро. Заявил: мы вас командируем на новую работу. Кто-то посмелее осведомился: на какую же? Ответили в духе времени: «Вот когда вы туда прибудете, то и узнаете».
Они прибыли и узнали.
— Так в конце второй половины 30-х началась учеба в разведспецшколе, — твердо сжимает кисть моей руки Михаил Мукасей.
Даже Чарли Чаплин предупреждал: скоро война
Год учебы, по интенсивности и напряжению сравнимый разве что с очисткой котлов на «Балтийском». И вот уже Михаил и Елизавета Мукасей с двумя детьми спешат в Штаты. В Лос-Анджелесе предстоит работать под крышей Советского консульства.
11 июля 1939 г. пароход «Сибирь» отчалил из Ленинграда. В Лондоне пересадка на «Нормандию», доплывшую до Нью-Йорка, а там на поезде в Лос-Анджелес с остановкой на 5 лет.
На второй же день после их приезда в Лос-Анджелес в консульство пришел приятный молодой американец. Представился: «Я — из местной службы безопасности, хотел бы с вами поговорить». Разговор продолжался два часа. После этого Михаил сразу полез в подвал. Куча каких-то непонятно к чему подключенных кабелей, сплошные переплетения, а телефон на все консульство — один. Мукасей все провода, кроме телефонного, обрезал. Через 17 минут пришла машина, и работавший под монтера парень уверенно заявил: «У вас с телефоном что-то не в порядке». Так что многое начинающим разведчикам стало ясно уже с самого начала.
Сам по себе Лос-Анджелес для разведки оперативного интереса не представлял. Но многие звезды кино, писатели, интеллектуалы были вхожи в высшие госсферы. Им доверяли и поверяли тайны даже американские президенты.
У четы Мукасеев отношения со знаменитостями завязывались теплые, доверительные…
Конечно, смысл пребывания в Лос-Анджелесе заключался не в светских раутах и приемах. Появлялись ценные источники информации.
Начальство из Москвы завалило заданиями. И они добывали информацию, давая шанс аналитикам из Центра делать выводы и принимать решения.
Забавно, но сами американцы и установили в консульстве машину, ящик, называйте как хотите. Не радиостанция, на которой, между прочим, Елизавета Мукасей могла бы и запросто поработать, а аппарат для передачи телеграмм. Михаил передавал жене бумажки с текстами, и она в любое время дня и ночи отправляла донесения в Москву.
А в Центре, когда началась война, страшно интересовались, что будут делать японцы. Неужели тоже нападут? В Лос-Анджелесе вольготно расположилась целая японская колония. Да и американцы до Пёрл-Харбора торговали с этой страной активно, ездили туда толпами.
И Михаил Мукасей в стороне здесь не оставался. Тут потребовались знакомства не только с голливудской богемой. Вступил в контакт с торговцами. Из всего услышанного-разведанного складывалось впечатление: японцы на войну с СССР пока не решатся.
Михаил писал длинные депеши, супруга передавала в Москву. Они и сами сомневались — нападут или нет. А уж Центр тем более. Но, когда дивизии сибиряков перебросили с Дальнего Востока под Москву, они поняли: в Москве их информация без внимания не осталась. Источники Мукасеев подтверждали переданное из Токио Рихардом Зорге…
Путь в иные разведсферы
Они с женой и двумя детьми рвались из Америки домой. Писали: хотим быть вместе со всем народом.
Отвечали им коротко: когда будете нужны, пригласим, пока — сидите там.
«Туда» к ним приезжал генерал из Центра. Исследовал и анализировал их работу. Остался доволен, так что пятилетняя командировка прямо в Голливуд оказалась продуктивной.
Получилось так, что в 1939 году в спешке и горячке сверхсрочной подготовки он остался фактически без очередного воинского звания. В университете с военной кафедрой ему присвоили старшего лейтенанта. С этим и пришел в разведку. А вернувшись в Москву, добровольно вступил в армию.
Десять лет Михаил Мукасей проработал в специальной разведывательной школе заместителем начальника учебной части. Вместе с двумя генералами и другими старшими офицерами «готовили людей для зарубежной работы».
— И вот в один прекрасный день вместе с еще несколькими товарищами пригласили к начальству, — тут Михаил Исаакович как-то подтягивается, сосредотачивается. — Меня спросили: скажите, пожалуйста, нужно ли обязательно быть военным, чтобы стать разведчиком? Я сказал, что не обязательно, надо быть только разведчиком. На этом вроде и закончилось.
На самом деле все только начиналось, но только по второму, еще более закрытому кругу.
Через некоторое время его вновь пригласили, или вызвали, на Лубянку. Там и сидел человек, который задал тот самый вопрос.
— Это был Коротков Александр Михайлович, — ух, как напрягся Мукасей. — Наш, можно сказать, отец, один из лучших советских разведчиков. Он и благословил на нелегальную работу. Коротков гордился нами, а мы счастливы были трудиться с ним. Еще до нашего отъезда мы с Коротковым вместе много ездили, подбирали людей для работы во Внешней разведке.
— Михаил Исаакович, это когда же вы взяли второй старт? В 1954-м?
— Нет, позже. В нелегальной разведке я проработал 20 лет. Мы с женой были во многих странах. Каких — считайте, что не помню.
— В это хорошо верится, когда у вас такая память. Ладно. Но сколько же языков вы знаете? Кроме английского и в детстве, в юности выученных — польского и бенгальского?
— Рабочими, самыми главными были английский и немецкий. Основной — английский. Немного говорил на испанском, немного на французском. Бенгальский тоже не мешал.
— На каком языке общались между собой?
— Когда как. Иногда на немецком. Бывало, на польском, на английском.
— Русский использовали?
— Если надо было решить какой-то сложный вопрос. Мы дома никогда и ни о чем сложном не говорили. Выезжали за город, оставляли машину и ходили там, говоря на русском.
Человек из «легенды»
— Михаил Исаакович, я знаю, что касаюсь области совершенно запретной, но все-таки. Вас не могли вот так взять и поселить в какую-то страну. Была же какая-то легенда. Повод. Наконец, чтобы попасть в назначенную точку, требуются документы.
— Я лично имел возможность ездить по разным странам. Документы у меня были хорошие. А легенда — тяжелейшая. Не из бахвальства скажу, что не каждый даже сильный разведчик мог ее выдержать.
