Во всех кантонах глумятся над народом фохты-чужеземцы. Страшное преступление совершено в доме молодого крестьянина Мельхталя. За то, что Мельхталь отказался повиноваться фохту, тот приказал ослепить его старика отца.
Одним из поводов народного гнева служит постройка крепости-тюрьмы Иго Ури. «Надежно вас согнут таким ярмом», — грозит швейцарцам надсмотрщик.
Новое унижение для вольнолюбивого народа придумал самый ненавистный из ландфохтов — Геслер. Он приказывает воздвигнуть на площади деревни Альторф шест, на который надета его шляпа, и воздавать этой шляпе почести, «чтоб император знал ему покорных».
В швейцарских кантонах зреет возмущение хозяйничанием чужеземцев. Напоминая Теллю о попрании народных прав, Штауффахер старается уговорить его обдумать сообща, как восстать против владычества австрийцев. Но Телль иного мнения: «змеи не троньте — и не ужалит. Утомятся сами, увидя наших стран невозмутимость».
Однако Телль не отказывается помочь, если дойдет до дела:
Телль выручит из пропасти ягненка, —
Так разве он друзей в беде покинет?
Но вы не ждите от меня совета:
Я не умею помогать словами
А делом захотите вы ответа.
Зовите Телля — он пойдет за вами.
На лесной поляне Рютли глубокой ночью собираются жители швейцарских кантонов на тайную сходку. Сияет луна, а над нею лунная радуга. Чудесным предзнаменованием кажется заговорщикам это редкое явление. Сама природа как бы благословляет собрание народных представителей, единственно правомочное решать судьбу страны.
Все мирные средства отстоять свои права уже испробованы швейцарцами. Надежные люди ездили даже ко двору германского императора Альбрехта, но тот не принял народных посланцев.
Напоминая собравшимся об исконных правах народа на владение швейцарской землей, Штауффахер призывает их подняться на вооруженную борьбу против угнетателей и отстоять свободу родины:
Мы эту землю заново создали
Трудами наших рук и лес дремучий,
Служивший диким логовом медведям,
В жилище человека превратили.
Мы извели раздувшихся от яда
Драконов злых, исчадия болот;
Мы вечную тумана пелену
Над этой дикой глушью разорвали;
С пути убрали скалы и отважно
Над бездной перекинули мосты.
Наш этот край, мы им века владели.
И чтоб чужой слуга явился к нам
И цепи нам осмелился ковать?
И нас позорил на родной земле?
Да разве нет защиты против гнета?
(Сильное волнение среди крестьян.)
Нет, есть предел насилию тиранов!
Когда жестоко попраны права
И бремя нестерпимо, к небесам
Бестрепетно взывает угнетенный,
Там подтвержденье прав находит он,
Что, неотъемлемы и нерушимы,
Как звезды, человечеству сияют.
Вернется вновь та давняя пора,
Когда повсюду равенство царило.
Но если все испробованы средства,
Тогда разящий остается меч.
Мы блага высшие имеем право
Оборонять. За родину стоим,
Стоим за наших жен и за детей!
Но только тогда возможен успех восстания, когда объединятся все швейцарские кантоны в единую страну, в единый народ. Торжественной клятвой единения заканчивается народная сходка на Рютли, озаренная первыми лучами восходящего над вершинами гор солнца…
Да будем мы народом граждан-братьев,
В грозе, в беде единым, нераздельным.
А между тем в Альторфе, где высится шест со шляпой Геслера, оказывается Вильгельм Телль, не присутствовавший на Рютли. Телль и его маленький сын Вальтер проходят площадь, занятые разговором: Телль рассказывает сыну о других странах, где нет скал и лавин и природа добрее к человеку, чем в Швейцарии:
Вальтер. Так почему, отец, мы не сойдем
Скорее вниз, в ту чудную страну,
Чем жить в напрасных муках и тревоге?
Телль. Прекрасен тот благословенный край!
Но те, кто там возделывает землю,
Не пользуются жатвой…
Вальтер. Не живут
Свободно на своей земле, как ты?
Телль. Там вся земля — у короля и церкви.
Вальтер. Но ведь в лесах охотятся свободно?
Телль. Пернатые и зверь — добро господ.
Вальтер. Но в реках-то свободно ловят рыбу?
Телль. Река и море, соль — все короля.
Телль с сыном уже почти миновали площадь, как вдруг солдаты ландфохта набрасываются на охотника — он нарушил приказ: не поклонился шляпе и как изменник будет брошен в тюрьму. Напрасно пытаются собравшиеся жители уговорить солдат отпустить Телля. Они готовы уже освободить его насильно, но Телль, все еще верящий в справедливость императорской власти, успокаивает их. Привлеченный шумом, на площадь въезжает сам Геслер со своей свитой. Телль пытается оправдаться незнанием указа, он и на этот раз надеется уладить дело миром. Но его уступчивость только разжигает тирана, и он придумывает изощренное наказание: зная, что Телль славится как меткий стрелок, Геслер приказывает ему, если хочет он сохранить свою жизнь и жизнь мальчика, сшибить яблоко с головы сына.
Тщетны все попытки умолить Геслер а, чтоб он отменил это бесчеловечное испытание… Телль натягивает лук… Пронзенное яблоко падает. Мальчик цел и невредим. Но Геслер успел заметить, что Телль спрятал на груди вторую стрелу. Для чего предназначалась она? Геслер обещает Теллю пощадить его жизнь, если он скажет правду. Но Телль и не намерен лгать: если бы он попал в сына, то второй стрелой убил бы самого Геслера! Храбреца схватывают и бросают в лодку, фохт решает сам отвезти его в тюрьму: «Я только так от стрел твоих спасусь!»
Но едва лодка с пленником и его стражей отчалила, как на озере поднимается страшная буря. Неминуемой гибелью грозит суденышку грозная стихия. Геслеру остается только одно — развязать Телля: пусть он, силач и опытный кормчий, правит лодкой. Воспользовавшись этим, Телль подводит лодку к одной из скал и, схватив колчан и самострел, прыгает на голую скалистую площадку. Теперь, испытав все коварство Геслера, он уже не колеблется — если буря не потопит лодку, он сам убьет фохта, чтобы освободить страну от тирана.
В узком Кюснахтском ущелье ждет Геслера Вильгельм Телль:
Кончай скорей расчеты с небом, фохт!
Твой час настал. Ты должен умереть!
Я прежде жил спокойно и беззлобно,
Одних зверей стрелою поражал
И был далек от мыслей об убийстве…
Теперь ты мир моей души смутил,
И в яд змеиный превратил во мне
Ты молоко благочестивых мыслей.
Ты сам вложил мне в руки этот лук:
Кто в голову родного сына целил,
Сумеет в сердце поразить врага!
По тропинке мимо Телля проходят путники… Сюда, надеясь встретить фохта, пришла и крестьянка Армгарда, ее мужа Геслер без суда засадил в тюрьму, и она с детьми умирает с голоду. А вот и Геслер — верхом на коне; ему удалось избегнуть гибели на озере. Армгарда с детьми бросается на колени перед тираном… Но Геслер глух к мольбе несчастной женщины.
