…Месяц прошёл, как ты промелькнул на нашем горизонте. После твоего отъезда и до сих пор стоит чудная, почти весенняя погода. Конечно, ты добрался до Сочи совсем не так, как я. Черкни, где ты путешествовал. На следующий год не езди в Закаспийский край, нас там уже не будет. Назначение Мити в Красноводск не состоялось, хотя он и остался первым кандидатом на очень хорошем счету. Насмешка нас ошеломила. Теперь сидим у разбитого корыта со старыми надеждами и лепим новые. Обидно за мужа.
Посылаю фотографию нас с тобой. Дети тебя вспоминают. Сестра Вера[715].
В конце декабря 1911 года Дмитрий Афанасьевич отзывается по делам службы в Петербург, откуда командируется в Лодзь. Навестив на обратном пути шурина Константина в Варшаве и брата Бориса в Вильно, он возвращается в столицу, где благодаря протекции влиятельного в морском ведомстве тайного советника Конкевича и при благоволении самого господина министра, получает новое лестное назначение.
Из письма к брату Борису от января 1912 года:
…С 1 февраля я не помощник начальника порта, а чиновник особых поручений министра при Управлении Доброфлота[716] в Гонг-Конге, куда мы с женой и детьми выезжаем в конце февраля…[717]
Из письма Веры Николаевны к Борису Викторовичу в Вильно от 19 января 1912 года:
…Митя завершает дела в порту. Рада, что вы свиделись на недавних праздниках, жаль, что без меня. С интересом, но и с щемящей тоской в душе жду отъезда — так далеко ехать! В Китай уже не приедешь!
Прочти письмо бывшего Митиного начальника по Перновскому порту, очень хорошего человека В. Н. Денисова и прими участие в горе наших друзей. Речь идёт о его сыне. Из-за лени и плохого поведения он не удержался ни в гимназии, ни в корпусе (в классе невыносим). Но товарищ, хороший, честный и дурных пороков в нём нет. Жаль, если пропадёт.
Просим, напиши его отцу (адрес прилагаю), что готов взять сына к себе в училище, и обрати на юношу внимание. Уверена — из него выйдет достойный человек. Пошли Бог тебе счастья. Пиши. Любящая тебя сестра Вера[718].
Отправляясь на край света и, вероятно, предчувствуя своё нескорое возвращение в Россию, Дмитрий Афанасьевич решился передать все права на издание произведений литературного наследия матери всё той же О. Г. Базанкур. Об этом свидетельствует предварительная переписка Веры Николаевны с Ольгой Георгиевной (письмо из Мариуполя от 17 марта 1911 года и ответ из Петербурга об условиях распределения возможного дохода между сторонами 50 % на 50 %)[719].
Из письма Д. А. Лухманова к О. Г. Базанкур из Одессы от 28 февраля 1912 года:
…Посылаю Вам заверенную нотариусом доверенность на ведение всех наследственных дел по произведениям Лухмановой и дубликат накладной на отправленные на Ваш адрес её статьи, рукописи и пьесы. У адвоката М. Ж. Жуликова оставляю все мамины печатные произведения…[720]
Спешно сдав дела новому начальнику порта Де-Астору, капитан Лухманов покинул Мариуполь и 1 марта на пароходе Доброфлота «Екатеринослав» отбыл с семьёй из Одессы в далёкую британскую колонию в Южно-Китайском море с крупнейшим в Юго-Восточной Азии и бурно развивающимся портом «Виктория»[721].
А в это время его первая жена Надежда после скитания по чужим углам в Астрахани и Тифлисе оказалась с дочерью Ниной в Плоцке Варшавского воеводства. Ежемесячное пособие в 25 рублей от бывшего мужа на болезненную с детства девочку при отсутствии приличного места делали жизнь обоих лишь подобием человеческого существования…
Провожая взглядом уплывающий в свинцовых водах заснеженный одесский берег, ощущал ли Дмитрий Афанасьевич, что вместе с ним в забвение уходила и вся его прежняя жизнь, размывая в памяти образы близких и родных людей, со многими из которых ему никогда больше не придётся свидеться…
Часть одиннадцатая
(1908–1920 гг.)
Справочная книга «Вся Пермь» за 1910 год сообщает нам, что начальник службы пути Пермской железной дороги, статский советник и кавалер ордена Св. Анны 2-ой степени А. Ф. Колмогоров проживал с женой в 111 квартале города в здании отделения дороги (собственный дом члена Совета пермского отделения попечительства о слепых К. Н. Либермана!)[722], недалеко от губернаторского особняка. А в пяти кварталах, рядом со Степным рынком и городским садом, в доме 59 по Вознесенской улице, обосновался с семьёй и его единственный сын Григорий.
2 марта 1909 года Высочайшим приказом по гражданскому ведомству Александр Филимонович после 27 лет службы был утверждён штатным по Министерству путей сообщения инженером V класса с последующим производством (18 апреля) в действительные статские советники.
«Генеральский» чин обязывал к безусловному принятию любого нового назначения в угоду высшим интересам империи и оно, как показало дальнейшее развитие событий, оказалось выше физических сил 55-летнего коренного сибиряка.
20 ноября 1911 года А. Ф. Колмогоров прибыл в Асхабад (Ашхабад) и 1 декабря приказом по министерству вступил в должность… начальника Средне-Азиатской железной дороги[723], протянувшейся на 2362 версты от Красноводска до Кушки и Андижана среди бескрайних пустынь Каракум и Кызылкума:
…Зноем палимое, бездождьем мучимое,
С пыльными бурями, ветрами жгучими,
Жёлтое, мёртвое, Богом забытое —
Море зыбучих песков…
[724]
Едва осмотрев город и сделав визиты начальствующим лицам Закаспийской области, Александр Филимонович простился с предшественником — инженером И. Н. Борисовым, отозванным в Петербург, — и тут же выехал знакомиться с доставшимся ему обширным хозяйством новой для него дороги.
Предваряя свой скорый отъезд из Перми и обеспокоенный лёгочным заболеванием сына, он убедил Григория перебраться с семьёй на постоянное место жительства в бурно развивающийся с 1903 года на Черноморском побережье Кавказа курорт «Сочи» (Кавказская Ривьера). Тем более что с 1904 года там проживала с двумя малолетними дочерьми на собственной даче сводная сестра Гриши и владелица нескольких участков — овдовевшая Мария Массен.
29 сентября 1911 года Черноморско-Кубанским управлением земледелия и госимуществ в Екатеринодаре с потомственным почётным гражданином Г. А. Колмогоровым был заключён контракт[725] на земельные участки № 13/1 и 13/2 общей площадью в 1 десятину 1368 кв. саженей, уступленные ему сестрой Марией. Арендная плата дачного «надела» в пригороде Сочи на Хлудовской стороне[726] (в Катково-Леонтьевском урочище[727], примыкавшем к Мусин-Пушкинской балке) была определена в 18 рублей 84 копейки в год[728].
