Фред Хайатт, комментатор «Вашингтон пост», не церемонился в своей статье, фактически обвинив Путина в убийствах. Он написал: «Нет необходимости в расследовании, чтобы назвать главного виновника этих смертей. При Путине царит и процветает атмосфера жестокости». Это была еще одна попытка обвинить Путина в смерти Политковской. Надо заменить, что, как большинство русофобов, авторы подобных статей не замечают очевидных противоречий.
Начиная с 2000 года, Политковская стала тринадцатым журналистом, погибшим при подозрительных обстоятельствах. В «Новой газете» (одна из газет, для которых она писала свои дерзкие статьи) 21-летний репортер Елена Костюченко, идеализировавшая Политковскую, вопрошающе устремила взгляд вверх: «Ты приходишь на работу, видишь своих коллег и думаешь: кто следующий?» Ответ на ее вопрос не заставил себя долго ждать. Следующей жертвой станет одна из ее коллег по «Новой газете» – Анастасия Бабурова. Через двадцать семь месяцев после убийства Политковской один из представлявших ее адвокатов был убит в Москве средь бела дня после пресс-конференции, менее чем в километре от переливающихся золотых куполов Кремля. Станислав Маркелов был не только правозащитником. Он также писал разоблачающие статьи о Чечне. Политически активный журналист Бабурова, работавшая в главной либеральной российской газете, попыталась помочь ему. Но и она была убита нападавшим в маске, который стрелял из пистолета с глушителем. Очевидно, операция была хорошо спланирована. Ставший на тот момент президентом Российской Федерации Дмитрий Медведев направил свои соболезнования ее семье и распорядился провести официальное расследование убийств, в результате которого двум участникам неонацистской националистической группировки, Николаю Тихонову и Евгении Хасис, были предъявлены обвинения. Они были признаны виновными после того, как, по сообщениям, один из них сознался.
Позднее появилась информация о том, что всего за несколько дней до смерти Маркелов звонил некому Висе Кунгаеву и рассказал о том, что его угрожали убить, если он будет требовать в международном суде запрета на условно-досрочное освобождение полковника российской армии Юрия Буданова. Того самого, которого приговорили к 10 годам тюремного заключения после того, как 2003 году он был признан виновным в убийстве чеченской девушки Эльзы, дочери Кунгаева. Выпавший из окна на четвертом этаже своего московского дома Иван Сафронов умер не сразу. По утверждению свидетелей, он попытался встать после падения, но затем упал и больше не шевелился.
По словам полиции, смерть уважаемого журналиста, работавшего в «Коммерсанте», имела все признаки самоубийства, хотя она не отрицала версию о том, что он, возможно, был «доведен» до самоубийства. Но его друзья не верят, что он мог свести счеты с жизнью. Журналист был счастлив в браке, имел детей, любил свою профессию и был завален предложениями о работе. По пути домой в этот роковой день он купил пакет мандаринов, которые были разбросаны по лестничной клетке, где он якобы выбросился из окна.
В 2007 году Сафронов стал двадцатым русским журналистом, погибшим при загадочных обстоятельствах за период с 2000 года. В смертях в большинстве своем застреленных, заколотых или отравленных журналистов (если не считать убийств Маркелова и Бабуровой) прослеживаются две общие черты: никто никогда не был осужден за их убийства, а в большинстве случаев даже не был арестован; и все они выступали с критикой очень влиятельных людей, не церемонящихся со своими врагами.
«В России, – по словам Олега Панфилова, директора „Центра экстремальной журналистики“ (ЦЭЖ), – когда занимаешься расследованием того, что может разрушить чей-то бизнес, это всегда вызывает реакцию: часто это убийство».
Будучи специалистом по военным вопросам, Сафронов обратил внимание на досадные недостатки российской оборонной программы. Вскоре после его смерти появились сообщения о том, что он работал над разоблачением сделок, связанных с секретной поставкой Москвой оружия в Иран и Сирию. Такая правда могла привести к большому скандалу. «Он освещал темы, которые могли вызвать негативную реакцию», – утверждает Панфилов. По его словам, между такой ситуацией устрашения журналистов и реакцией президента существует прямая связь: «Проблема в самом Путине. Он показал свое истинное лицо в деле о смерти Политковской». Многим он показался индифферентным и не спешащим реагировать. «Путину доставляют удовольствие словесные выпады в адрес журналистов, – продолжает Панфилов. – Именно он определяет атмосферу, в которой мы работаем».
И список погибших за свою деятельность критиков от СМИ можно продолжать. Но что думают близкие к Путину люди о его реакции после очередной жертвы, когда стрелы обвинений начинают двигаться по направлению к нему?
«Вы должны понимать, что он человек, – высказал свое мнение один из его приближенных, расслабляясь в баре „Поло“ отеля „Вестбери“ в Мэйфэр во время визита в Лондон. – Он верит в святость жизни. Но лично он защищает жизни людей, которыми он руководит и которым одновременно служит. Те, кто переходит „на другую сторону“, в его глазах становятся врагами. Конечно, это касается и журналистов, которые пытаются обратить душу и разум людей против правительства страны.
Взять, например, дело Литвиненко. Конечно, его отравили не по приказу Путина. Но я знаю, что он не обронил слезы, когда этот человек умер. Он видел в нем русского, предавшего свою страну. Такие люди, как он и некоторые из тех, которых вы упомянули, стоят преданным россиянам жизней. Когда мы посылаем наших солдат в Чечню и Грузию, мы отправляем многих из них на смерть. Когда репортеры отправляются туда, чтобы деморализовать их, присылая оттуда оскорбительные материалы, это равноценно государственной измене (и я знаю, что Путин разделяет это мнение). Что бы вы почувствовали, если бы кто-то из ваших коллег журналистов отправился в Северную Ирландию и возбуждал враждебность по отношению к британским солдатам во время волнений в Ольстере? Володя считает, что необходимо не дать журналистам стать врагами государства. Но он не убийца. Он бы до этого не опустился.
Должен также напомнить, что многие из упомянутых убийств были делом рук русской мафии. Другие журналисты использовали это в качестве оправдания, чтобы превратить своих погибших коллег в героев, попутно прославившись. Журналисты раздражают не только Кремль».
Порой, вне официальных заявлений, Путин может относиться к политическим убийствам почти обыденно. В качестве примера можно привести ответ на вопрос журналистки Елены Трегубовой о заявлении Бориса Березовского, утверждавшего, что ФСБ спланировала его убийство. По словам Трегубовой, Путин ответил: «Лично я для себя не исключаю, что эти люди действительно запугали Бориса Абрамовича Березовского. На него ведь уже было совершено покушение. И поверить в то, что готовится еще одно покушение, ему было легко и просто. Но лично я считаю, что с помощью этого скандала [с Литвиненко] офицеры просто обеспечивали себе рынок труда на будущее. Ведь кое-кто из них даже в охране у него подвизался. Поэтому я и ликвидировал это подразделение целиком». Тем не менее, когда ему представилась возможность рассказать журналу «Тайм» о нераскрытых убийствах журналистов, ответ Путина был совершенно иным: «Я вам отвечу абсолютно откровенно, и никакой политизации в моем ответе не будет. Меня это тоже очень беспокоит. Я сейчас не буду говорить о том, что в других странах мира тоже погибает много журналистов. В том числе, скажем, в Ираке, наверное, еще больше погибло. Но дело не в этом, я не хочу переводить куда-то стрелки, давайте будем говорить о России.
