Состав отрядов показателен на примере Ардебильского отряда. Он состоял из: двух казачьих сотен (250 человек), двух пехотных рот (300 человек), артиллерийской батареи — три 3-дюймовых орудия (30 человек) и «хора трубачей» (30 музыкантов). Всего в отряде насчитывались более 600 человек, в том числе 12 персидских офицеров. В коннице служили больше сыновья ханов, добровольцы из простых семей составляли пехоту.
Ардебильским отрядом командовали два человека: с персидской стороны — генерал-майор Гусейн-Мамед-хан, с русской стороны — капитан Добромыслов.
В военной истории Персии в годы Первой мировой войны Ардебильский отряд шахских казаков известен своим участием в операции против разбойников-шахсевенов, которая проводилась на южном склоне Гилянских гор, у города Решта. Приказ на участие шахских казаков в этом деле в отряде был отдан капитаном Добромысловым.
От отряда против шахсевенов были командированы обе конные сотни и пехотная рота с двумя орудиями и двумя пулеметами. Командование было поручено русскому казачьему офицеру из младших — подхорунжему Исидору Захарину (Захарьину) из кубанской станицы Николаевской, полному Георгиевскому кавалеру, обладателю Георгиевских крестов для нижних чинов всех четырех степеней.
Было известно, что разбоями в районе Решта занимались до 3 тысяч шахсевен, избегавших при этом любых столкновений даже с малыми русскими отрядами. Они разрозненными конными «шайками» нападали на персидские селения, забирали в них хлеб, угоняли скот и «пополняли свои ряды молодыми персами». Подхорунжий Захарии в своих воспоминаниях так рассказывал о столкновении отряда шахских казаков с шахсевенами в окрестностях города Решта:
«…По прошествии первой ночи без приключений на другой день я вместе с персидским офицером объехал местность с целью ознакомления. По нашему указанию на окраинах деревень были расставлены заставы, пушки и пулеметы.
В одиннадцать часов конные шахсевены начали спускаться с гор. Артиллеристам был дан приказ открыть по ним шрапнельный огонь. Разрывы перед фронтом наступавших заставили их свернуть в сторону и наткнуться на пулеметы нашей заставы.
Продолжая уходить во взятом направлении, они встретили заставу, расположенную в другом месте на кургане. Там завязался настоящий бой, в котором был убит офицер, начальник заставы. Казаки обратились в бегство…
Заметив это, я поскакал навстречу беглецам, угрожая им револьвером. Мне удалось повернуть их обратно и отбить атаку.
Через две недели отряд наш вернулся в Ардебиль. Успешно законченная операция была отмечена пиром, устроенным командиром сотни, с национальными персидскими яствами…»
Подхорунжий Исидор Захарин отличился против разбойников-шахсеван еще раз, в ноябре 1917 года. В том месяце он во главе взвода шахских казаков участвовал в стычках с кочевниками на дороге между городами Ардебилем и Серабом. Захарин пишет, что в одном из боев зарубил шашкой пятерых шахсевен и подстрелил шестого.
…Лето 1916 года ознаменовалось для Кавказского экспедиционного кавалерийского корпуса боями на прерывистой линии фронта протяженностью в 200 верст. В июле корпус отходил в северо-восточном направлении. Левый фланг начинался у Буруджира, проходил через Асад-Абадские высоты и заканчивался правым флангом у Кергабода, близ города Сенне.
Неприкрытые фланги этой позиции в 200 верст достаточно надежно прикрывались труднопроходимыми горами на севере и знойной, безводной пустыней на юге. Неприятель об этом знал доподлинно и потому не шел на риск обходных действий, всегда опасных в других природных условиях. Знание такой ситуации давало русскому командованию не беспокоиться за фланги, хотя те и прикрывались не самыми сильными отрядами.
Безопасность флангов обеспечивалась и агентурной разведкой, на которую уходила часть корпусной казны. Причем лазутчики из христианского населения страны, как это было, к примеру, в районе озера Урмия, рисковали своей жизнью за чисто символическую плату. Русская контрразведка достаточно успешно боролась с вражеской агентурой, порой удачно дезинформируя противную сторону.
За исключением ряда важнейших дорог, линия фронта держалась исключительно отрядами конницы, иногда подкрепляемыми несколькими вьючными пулеметами и артиллерийским взводом из двух конных орудий. Такие казачьи отряды и драгунские эскадроны «разновременно» действовали вполне самостоятельно, полагаясь только на себя, редко имея возможность получить помощь от удаленного соседа.
Действия русской стороны отрядами силой в полк и более в кампании 1916 года встречались редко. Такая распыленность экспедиционных сил объяснялась не только преимущественно горным и пустынным театром войны в нейтральной стране. Баратовский корпус продолжал оперировать на второстепенном участке Кавказского фронта, являясь его восточной оконечностью. Поэтому и самые малые подкрепления в людях, лошадях и вооружении (пулеметы, артиллерия, бронемашины) он получал в самую последнюю очередь.
Бои велись в самое жаркое время года в Персии. Случалось, что «термометры лопались от жары». Об организации санитарных караванов из арьергардных полков говорить не приходилось. Очевидец тех событий писал:
«…Особенно страдали больные и раненые, большинство которых ехали верхом, поддерживаемые товарищами, и мало кто в носилках о двуконь. По всему пути остались многочисленные казачьи могилы убитых и замученных курдами, умерших от болезней и павших в боях».
Халил-паша не мог похвастаться перед Стамбулом и своим племянником Энвер-пашой «блестящей наступательной операцией». Имея полное преимущество над баратовским корпусом (прежде всего в пехоте и артиллерии), войска турецкого корпуса с боями прошли путь от иракского Ханекина до Хамадана в предгорьях Иранского Курдистана за два месяца. Дальнейшее вражеское продвижение было остановлено.
Лишившись наступательной инициативы на линии Персидского фронта, турецкое командование заметно активизировало действия своих союзников в лице курдов и бахтиаров. Отрядам племенных вождей ставилась задача разрушения линий связи и коммуникаций русских, разрушать систему их снабжения, нападать на конные разъезды, обозы и небольшие отряды.
В такой ситуации особенно сложным оказалось положение русского Исфаханского отряда. Сама горно-пустынная местность перед ним позволяла успешно действовать вражеской коннице, которой были привычны местные условия. При этом кочевники старались избегать серьезных столкновений, предпочитая бои в горах нападениям из засад на дорогах и караванных тропах. На дорогах грабились купеческие караваны.
