Обратно Коба решился лететь на самолете, чтобы его отсутствие было короче.
По пути на аэродром он веселился:
– Как я умыл этого мудака! Жаль, что никто не узнает!
– Мне кажется, – осторожно сказал я, – война с Финляндией вызовет окончательный разрыв с западными либералами. Я потеряю многих агентов…
– Ты, видимо, хочешь составить оппозицию. Давно не слышал. Зря злишь меня, Фудзи.
Я замолчал. Коба продолжал:
– Мне давно кажется, что финны живут не там. На нашей границе они не нужны и опасны. Но их трудолюбие очень пригодилось бы в Сибири. Мы сумеем дать им там куда большую территорию. Победа в войне поможет решить и эту проблему…
Я с ужасом, изумлением понял, что мой друг задумал переселить целый народ.
По-моему, он летел в первый и, кажется, в последний раз в жизни. Я был уверен, что он станет бояться или его будет тошнить. Но ничего подобного. Весь полет до Москвы Коба проспал сном праведника…
Мы прилетели в Москву под вечер, и с аэродрома он отправился в Кремль. Приехав, велел немедленно привезти Молотова и кого-то из военных. Не знаю, о чем они говорили, Коба отправил меня домой.
Коба позаботился, чтобы никто тогда не смог узнать о поездке. Охрана, сопровождавшая его вагон, исчезла уже через несколько дней. Думаю, и летчики тоже. Но документ, подтверждающий встречу, вы сможете найти в довольно неожиданном месте…
Перед дверью кабинета Кобы, как я уже писал, сидел дежурный офицер НКВД. Он аккуратно записывал в журнале посетителей, кто, когда и во сколько заходил в кабинет.
Там вы и обнаружите, что в течение двух будних дней великий работяга Коба таинственно отсутствовал в своем кабинете. 18 и 19 октября его там не было. И только поздним вечером девятнадцатого он появился в Кремле. И вот что удивительно. Помню, Берия, знавший о существовании этой записи, принес Кобе журнал и предложил изъять или заменить страницу.
Коба подумал, потом сказал:
– Пусть остается как есть.
До сих пор гадаю: неужели оставил для Истории? Так что коли будете писать книгу о Кобе, сверьтесь с этим журналом.
Впрочем, вскоре появился и еще один, на этот раз иностранный документ о той встрече.
Но о нем расскажу позже!
Уже через день я выехал в Лондон.
В Лондоне прочел в газетах сенсацию – наш ультиматум. Мы предложили Финляндии явно невозможный территориальный обмен: Коба потребовал уступить нам районы Карелии, где проходила оборонительная линия Маннергейма, и земли, прилегающие к Ленинградской области.
Переговоры, естественно, зашли в тупик, и вскоре мы объявили: «26 ноября наши войска были неожиданно обстреляны артиллерийским огнем с финской стороны, в результате чего убито четверо и ранено десять человек».
Напрасно финны доказывали, что пушечные выстрелы были произведены с советской стороны, что мы убили собственных солдат.
Это была война!
Коба выучил уроки Фюрера и повторил сценарий немецкого начала войны с Польшей.
Много лет спустя читал я забавные воспоминания маршала Конева. Он описывал, как в присутствии адмирала Исакова и наркома Ворошилова, начиная финскую войну, Хозяин заявил то же, что сказал мне: «Надо будет товарищей финнов переселить подальше. Население Финляндии меньше населения одного Ленинграда, можно их будет отселить…»
Коба умел осуществлять самые грандиозные проекты. Что ж, коли Господь поселил народ не там, он исправит ошибку Господа.
Мой давний знакомец финн Куусинен по приказу Кобы тотчас образовал «Правительство Финляндской Демократической Республики» из жалких остатков финских коммунистов, не сгинувших в дни террора. Впрочем, сам «известный деятель коммунистического движения» не знал не только о судьбе своих товарищей, но и о собственной семье – об арестованных сыне и первой жене.
Был ли он информирован, куда Коба придумал переселить его, правительство и народ? Не уверен. Коба давно отвык обсуждать свои решения. Как писал Николай I: «Я не только не разрешаю ругать мои действия, я запрещаю их хвалить. Я никому не разрешаю вмешиваться в мою работу!»
Но финны не позволили Кобе исправить «ошибку Господа». Маннергейм избрал единственно возможную тактику полупартизанской войны и диверсий, к которой не были готовы ничтожные военачальники, оставленные Кобой в живых. Самых талантливых он отправил на тот свет!.. Бездарная стратегия командования, военные неудачи, сто тысяч убитых наших солдат, лежавших на снегу под холодным финским небом, – все это общеизвестно, и это я пропускаю. Гитлер в войну не вмешался, как и обещал. Но финнов щедро снабжал оружием и инструкторами. И как справедливо казалось Кобе, потирал руки, слушая о наших неудачах.
Коба последними словами материл наркома Ворошилова.
Но даже в это трудное время он продолжал получать всевозможные подарки от союза с немцами.
Если мне не изменяет память, уже после возвращения из Львова в самом конце 1939 года состоялись наши торговые переговоры с Германией. К изумлению немцев, их вел сам Коба. Он поразил их умением торговаться. Эти глупцы не видели рынка в Гори, они не понимали, что торговаться умеет и любит любой восточный человек. В детстве Коба виртуозно торговался на базаре из-за курицы, теперь роль курицы исполняли пикирующие бомбардировщики, корабли, локомотивы и турбины…
Неуступчивость немцев тотчас вызывала у Кобы «большое возбуждение», пугавшее их. Он начинал яростно кричать – совсем как их фюрер.
– Цена ваших самолетов завышена! – вопил в исступлении Коба. – Может, вы просто не хотите нам их поставлять? Тогда скажите прямо! Где союзническая поддержка?! Мы оказали вам большую услугу! Из-за помощи вам мы приобрели множество врагов! А вы, вы не хотите сбросить цены!
– Трудный и очень жадный партнер, – вздыхали немцы.
Мой друг побеждал и знал, что победит. Ведь за свою технику немцы получали от нас то, чего лишила их английская блокада: зерновые, пшеницу, хлопок и самое главное – нефть, много нефти!
Коба оказался для фюрера бесценным даром судьбы, и Гитлер вынужден был мириться с нападением на столь любимую в рейхе дружественную Финляндию.
В Рождество вожди обменялись идиллическими посланиями. Коба написал: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной». Поздравительную телеграмму Гитлера я не помню, но помню, что была она очень доброжелательной…
Гитлеру пришлось терпеть, когда Коба все-таки сумел добиться перелома в войне с Финляндией и заключить мир. В конце февраля сорокового года, накануне подписания этого мира, я вернулся в Москву…
Коба получил желанную территорию Карельского перешейка, побережье Ладожского озера, ряд островов и так далее. Но своей цели он не достиг. Финны остались жить там, где повелел им Бог. Только отныне вместо добрых соседей на нашей границе обитали враги.
