Когда я услышала впервые «Отель Под Названием «Брак» и «Песню Простого Человека», сильно обиделась: вранье и гнусная клевета на всю страну! За что?
- Это же не про нас! - оправдывался Майк. - Лирический герой рассказывает.
- Я-то знаю, но все, кто услышит тебя, будут жалеть не лирического героя, я бедного Майка и ругать истеричную супругу, устраивающую ему разнообразные пакости?
- Ладно, я перед каждым концертом буду объявлять, что у меня лучшая в мире жена, - пообещал Майк, улыбаясь.
Нет, не была наша жизнь похожа на жизнь героев «Отеля..»? Тем для разговоров хватало вполне. Гости тоже не переводились. Иногда (к примеру, в День Рождения Майкуши) в нашу комнату набивалось столько народу, что просто непонятно, как все размещались.
Барабанщик Андрюша закончил институт и уехал в Петрозаводск. Через некоторое время его с успехом заменил Валера Кириллов.
Стали приходить ребята из «Секрета». Всегда веселые, дружные, симпатичные. Пели свои песенки, называли Майка папой. Помню, что Майкуша настойчиво рекомендовал им написать песни про девушек «Лидия» и «Изабелла».
Появились Паша Краев, Наиль, которого по его просьбе мы тоже «усыновили». Майк мечтал о том, чтоб «Почта» стала знаменитой группой, очень переживал за ребят.
Переехал на Пушкинскую Коля Васин, что, конечно же, прибавило гостей (заглядывающих на огонек от нас) и хлопот Николаю Ивановичу.
С Костей Гребенкиным Майк менялся пластинками и пленками со старой (50-60 гг.) музыкой, вел содержательные музыкальные разговоры. А то и пулечку расписывали.
Не часто, но захаживали Юра Ильченко, Костя Кинчев, Юра Шевчук, Рикошет, Дюша Михайлов, Дядя Федор, Глеб… Всех я, конечно, не в силах упомнить (уж простите!).
Если перечислить тех, кто приезжал издалека - список получится очень длинным. Ограничусь названиями городов, особенно дорогих для нас с Майком по причине проживающих там замечательных людей: Екатеринбург, Челябинск, Новосибирск, Казань, Великие Луки, Калининград, Нижний Новгород, Харьков, Верблюдогорка (это такое место на Северном Кавказе), Владивосток и, ясное дело, Москва. Спасибо всем! Ваши письма и визиты были настоящей радостью…
Путешествовал и «Зоопарк». Майк завел карту, на которой отмечал места, где они побывали на гастролях. Из поездок возвращались «усталые, но довольные». «Товарищ руководитель» рассказывал забавные истории про дороги и концерты, привозил всякие подарочки и новые слова, надолго входившие в лексикон группы.
Иногда они всей компанией вместе с Севой Грачом и Ильей Маркеловым (аппаратчиком) прямо с вокзала наезжали к нам. Отмечали возвращение, отдыхали, разъезжались. Майк радовался, что в «Зоопарке» такие отличные ребята. Никогда не устают от долгого и тесного общения - и это здорово! Интервью у Майка брали довольно часто. Он к ним относился нормально. Особенно, если журналист «подготовился к интервьюшечке» и не задавал идиотских вопросов. «Почему ваша группа так называется?», «Что Вы раньше пишете - слова или музыку?», «Каковы Ваши творческие планы?».
Музыкантов всегда спрашивают про поклонниц. У «Зоопарка» на этот счет была поговорка: «У всех за кулисами красивые девушки, а у нас - одни мужики с бухлом». Письма Майку приходили тоже, в основном, от мужчин. Они благодарили за песни, рассказывали о жизни, присылали стихи на рецензию. Однажды пришло трогательное письмо от человека беспомощного, очевидно, инвалида. Писал, что песни Майка - единственное, что связывает его с жизнью, и что он под впечатлением сам стал сочинять. Миша должен был вынести приговор: если стихи плохие - жить этому человеку больше незачем. Вот так, ни больше, ни меньше!.. Нас эта категоричность просто потрясла. Майк ужасно мучился под бременем ответственности. Стихи слабые, а врать нельзя - рано или поздно правда откроется… Так ничего и не смог написать - рука не поднялась.
Майк, человек сентиментальный (хоть и скрывал это, по возможности), категорически отказывался участвовать в благотворительных концертах в фонд чего-нибудь. Не доверял этим фондам. Не раз говорил, что будь у него возможность передать деньги из рук в руки конкретному, скажем, детдому, «Зоопарк» отработал бы сколько надо и с удовольствием. А дарить деньги наживающимся на чужом несчастье чиновникам что-то не хочется.
«Любой труд должен быть оплачен», - считал Майк и отличался в этом щепетильностью. Но рок-н-ролл был для него чем-то намного большим, чем способ зарабатывать деньги. Помню, долго удивлялся: «Я занимаюсь любимым делом, а мне еще и платят за это!»
Конечно, мечтал об аппаратуре для группы, о хорошей гитаре, о записях в студии, о съемках. Казалось, что еще чуть-чуть - и все будет. Но чуда не случалось. Деньги появлялись и исчезали, добрый дядя не показывался на горизонте, а как умудряются иметь хороший аппарат другие музыканты, Майк понимал с трудом.
«Я не люблю деньги, но я нуждаюсь в них». Порой нужда была острой. Но даже и тогда Майк оставался верен себе. Помню момент, когда стали приходить письма из ВААПа. В них содержались настоятельные просьбы принести тексты и клавиры таких-то песен. Миня эти письма просто откладывал (правду написал в какой-то песне, что боится учреждений и очередей). Очень долго уговаривали его сходить туда, дабы потом спокойно получать авторские гонорары (отнюдь не лишние). Наконец Александр Петрович сам расписал клавиры и чуть ли не за руку отвел Майка в ВААЛ. Деньги же охотнее всего тратились на пластинки, книги, темные очки, пиво и встречи друзей.
К еде Майк был абсолютно равнодушен, а с соевым соусом мог съесть, наверное, любую гадость. Была у него странная привязанность к болгарским консервам, фасоли, бобам и котлетам за 12 копеек. «Сытость располагает к лени и нездоровому гуманизму», - цитата из Майка. Еще говорил, что его вполне бы устроили специальные таблетки: проглотил - и не надо отвлекаться на еду.
- Что подарить тебе на день рождения? - спрашивал Миня.
- Подари себе новые джинсы, и ты меня осчастливишь, - отвечала я и ни капельки не лукавила.
Редко случался такой праздник: Майк под нажимом семьи и общественности купил себе обновку! Долго привыкал к новой вещи, но старые не выбрасывал - в них чувствовал себя уютнее.
Даже ссорились. Я зудела, что пора бы обзавестись приличным концертным (хотя бы!) костюмом. Майк невозмутимо отвечал, что у «Зоопарка» имидж дворовой группы, и он ему вполне соответствует.
Украшений, колец не надевал никогда. С удовольствием носил только часы-напульсник - подарок любимого Демы.
И все-таки Майку временами хотелось походить во фраке, в чем-то этаком черно-бархатном. Вальяжность ему к лицу, и в обстановку утонченной роскоши он прекрасно бы вписался.
