К Москве ревновал, говорил о ней с легким презрением (что свойственно многим ленинградцам). (Для справки, «Bluess de Moscou» написан очень давно и по поводу конкретной обломнои поездки). Это странно, ведь в столице к нему относились очень тепло, как родного принимали (я и сама имела возможность убедиться в этом в 83-м году).
Москвичей Майк привечал, некоторых очень любил, но сам был типичным петербуржцем - таким немножечко cool…
Однажды, оборвав свой монолог, Майкуша неожиданно спросил:
- Ты никогда не воспринимала меня как звезду? Я, сильно удивившись такому повороту разговора, пожала плечами:
- Нет, никогда.
Как-то даже в голову не приходило. Может быть, для кого-то и звезда. А для меня, для своих друзей - талантливый, интересный, но просто Майк.
Честно говоря, я и на концерты его мало ходила. По двум причинам. Во-первых, меня, барышню абсолютно не светскую, музыкальные тусовки утомили довольно быстро. Во-вторых, всегда очень волновалась за «Зоопарк». Казалось, что без меня ребята отыграют лучше. Переживала дома - готовила ужин и с нетерпением ждала своего артиста.
Ну, не было в Майке высокомерия и вообще ничего такого звездного. Друзья остались прежние (Саша Самороднецкий - еще со школы). За 12 лет, что я знакома с Майком, он изменил отношение только к двум людям. И вовсе не потому, что сам стал другим.
Он ценил дружбу, пожалуй, больше, чем любовь. В отношениях был довольно сложен, но порядочен. Очень редко кого-то осуждал, справедливо считал, что каждый волен в своих поступках. Неприятные вещи предпочитал сказать в лицо, но отсутствующего человека перед другими за то же самое — оправдывал. В душе Майка совершенно отсутствовали мелочность, мстительность, злорадство. Разочаровывался - страдая. Прощал быстро и охотно. Всегда радовался успехам братков-музыкантов: «Мы занимаемся одним делом, нам нечего делить».
В семье Майку было сложнее. У меня - свои друзья (кроме наших общих), работа, какие-никакие интересы. Вкусы у нас не всегда совпадали, да и по жизни мы люди разные. Но взрослого человека на свой лад переделывать бесполезно. Да и какое право имеешь?..
Короче говоря, у нас обоих хватало ума уважать взгляды друг друга и не учить жить.
Но без ссор все-таки не обходилось. В старинном русском гороскопе про Овна сказано: «скорогневлив, но быстро отходчив». После каждого такого несправедливого гнева я намеревалась обижаться и злиться очень долго. Но Майк бурно выпускал пар - и почти сразу же начинались извинения, искреннее раскаянье, букеты и оправдания типа «что поделаешь: кого больше любишь, того и обижаешь чаще!» Вот и сердись на него после этого!
К тому же я сама не ангел - много было таких заскоков, что и вспоминать противно. Но вместо того, чтоб отругать как следует глупую жену, в угол поставить (и за дело), Майк неожиданно проявлял исключительное великодушие и благородство.
А еще он никогда не пытался представить себя лучше, чем есть. Честность - в словах, поступках, песнях - одно из самых главных достоинств Майка.
«Зовите меня, как вам угодно –
Я все равно останусь собой.
Самим собой - это сложно..»
У Майка получилось.
Изменилось все. Его друзья принимали новые правила игры, прекрасно вписывались в иную жизнь. А он посиживал на белой полосе и смотрел, как «каждый спешит по делам, все что-то продают, все что-то покупают, постоянно споря по пустякам…»
И только грустил иногда о других временах, о том, как все было 10 лет назад. Большой ребенок с чистой душой, но все о себе давно понявший, мудрый Майк.
БГ в воспоминаниях о Цое написал: «Мне хотелось бы избежать всего этого и не рассказывать о том, какие штаны он любил надевать с утра, и какой портвейн он предпочитал, потому что ничего к его песням не добавляет, это убавляет». Борис прав. Но песни Майка пусть анализируют Артем и Саша Старцев, рассуждает о важной функции в культуре еще кто-то, поумней меня. Я же хорошо помню, как приезжали из далеких городов, вообще неизвестно откуда (и к Боре, не сомневаюсь, тоже) просто посмотреть, как живет Майк. Значит, и про штаны нужно…
Все, что я рассказала - просто лирическая зарисовка на тему семейных отношений; одна сторона жизни хорошего человека Миши Науменко. Без (упаси, Боже!) психологических углублений и самокопаний. Все самое важное я оставила при себе - это только наше с Майком.
Мы не знали, что видимся в последний раз. Просто я уезжала надолго, вернее, насовсем.
В пустом купе обнялись, расцеловались, посмотрели друг другу в глаза.
- Прости меня, Майк. Спасибо тебе за все!
- Что ты! Все давно прощено. И тебе тоже спасибо!
- Ты все сделала правильно и честно. Главное, чтоб у тебя все было хорошо. Звонить будешь?
- Обязательно!
- Ну, побежал - Липницкий ждет…
М НАУМЕНКО. ХРАНИТЕЛЬ ОГНЯ
Боже, как темно! Я никогда не видел столь глубокой ночи. Лес фантастичен. Деревья мрачные, немые надзиратели, обступили мою крохотную полянку. Ни Луна, ни звезды не видны сквозь их тесно сдвинутые спины. Я сижу на заросшем мохом камне и смотрю на свой Огонь. Я зажег его вчера на закате и буду жечь его всю ночь. Огонь не должен затухнуть ни на минуту. Иначе… Страшно подумать, что будет иначе…
Как хорошо, что нет дождя. Я подбрасываю в пламя очередное полено, встаю и направляюсь за последующей порцией дров.
Пожалуй, я совсем один в лесу. Вчера днем этот лес выглядел светлым и зеленым. Здесь были все мои друзья. Мы пели, танцевали и веселились на этой лужайке. А потом наступил вечер, и все куда-то исчезли. Куда они делись? Наверное, ушли в завтрашний день. Но почему остался я? Ах да, хранить Огонь. Лучше бы я ушел вместе со всеми…
Я рублю старую кривую осину. Иуда, должно быть, повесился на такой же. Нет, мне никогда не доводилось видеть такого жуткого леса. При свете Солнца он был ярким и прекрасным, он казался другом. А сейчас создается такое чувство, что у всех этих деревьев есть глаза, и что каждый раз, когда я поворачиваюсь к ним спиной, они смотрят на меня тяжелыми взглядами убийц.
Надо разжечь Огонь посильнее. Я кидаю в костер еще штук пять поленьев и огромную корягу. Коряги горят долго.
На огромной сосне висит телефонный аппарат. Совершенно непонятно, откуда он здесь взялся. Провода к нему не подведены, да и где вы видели, чтобы в лесу были телефоны? Я пытался было снять трубку, но динамик, конечно, молчит.
Который, интересно, сейчас час? Сколько осталось до рассвета? Главное - это не заснуть. Не спать, не спать, не смыкать глаз. Нужно погулять по полянке, побегать, спеть какую-нибудь веселую песенку. Впрочем, за полночи я исходил этот крохотный клочок леса вдоль и поперек, а петь… Я пробовал петь, но голос в этой напряженной тишине звучит так одиноко и беспомощно, что становится еще страшнее. Уж лучше молчать.
