Ознакомительная версия.
Одним из них была «R-4M», 5-сантиметровая ракета с хвостовыми стабилизаторами, которые могли складываться. Истребитель мог нести под крыльями до 48 таких ракет и практически одновременно выпустить их в скопище бомбардировщиков с расстояния 1000–1350 метров, что позволяло надеяться на превосходные результаты такой атаки. Единственного попадания заряда весом 0,45 килограмма было достаточно, чтобы сбить бомбардировщик. Когда «Ме-109» в первый раз пустил ее в ход, ракета сразу же оправдала возлагавшиеся на нее надежды. Она в массовом порядке выпускалась в Любеке.
Затем у нас было отличное вспомогательное оружие в виде небольшой безоткатной пушки с оптическим наведением. В воздушном бою, когда на селеновом экране появлялся силуэт вражеского самолета, автоматически производился выстрел, и в зависимости от установки пушки на самолете снаряд летел или вниз, или прямо наверх, или в сторону. Он весил 6,7 килограмма, был 5 сантиметров в диаметре и покрывал 390 метров в секунду. Наши самые быстрые истребители с турбореактивными двигателями, неся на борту такое оружие, могли атаковать эскадрильи бомбардировщиков союзников и сверху и снизу.
Кроме того, у нас были небольшие взрывные устройства, которые, подвешенные под небольшими парашютами на проводах длиной 225 метров, медленно опускались на землю. Если их в массовом порядке сбрасывать на пути следования бомбардировщиков, они становились серьезной помехой. Наконец, у нас были контейнеры, которые можно было заполнять сотнями небольших фугасных и зажигательных бомб. Все остальное было или на начальной стадии конструирования, или же не могло быть немедленно запущено в производство.
Все эти виды оружия имелись в нашем распоряжении, но их использование могло принести плоды, если бы удалось собрать в одном месте достаточное количество «Ме-262», вооруженных тем или иным видом этого оружия – в зависимости от обстановки. Но собрать воздушное соединение больше не представлялось возможным.
3 апреля 1945 года я получил приказ от Каммлера эвакуировать мой коллектив из 450 давних работников Пенемюнде в нижние предгорья Альп под Обераммергау. Мы снялись с места 6 апреля, когда американские танки, пройдя Блейхероде, шли по направлению к нам. И с этого времени нас неизменно сопровождали люди из СД. Я подозревал, что это могло значить. Неужели нас собирались использовать как заложников в ходе переговоров о перемирии? Или нас оберегали, чтобы мы не попали в руки союзников? Но в любом случае это было не важно.
Расставшись с Каммлером, я провел последний месяц войны в Оберйохе рядом с Хинделангом. Вместе со мной были мои сотрудники и профессор фон Браун, который получил травму в автомобильной аварии. Все конструкторские работы прекратились. Мы лежали на террасе нашей квартиры и грелись на солнце. Но мы продолжали размышлять, спорили о наших самых важных проектах и время от времени получали известия о ходе событий.
Над нами высилась снежная вершина горы Аллгау; ее пики блестели на солнце под чистым синим небом. А далеко под нами уже начиналась весна. Ярко зеленели пастушьи пастбища. Даже на наших высокогорных перевалах сквозь тающий снег пробивались первые цветы. Какой тут царил мир и покой! А что, если последние несколько лет были всего лишь дурным сном? С окончанием войны на годы, может, на десятилетия, если не навсегда, в Германии прекратятся все дальнейшие работы в нашей области знаний: большие дальние ракеты, стратосферная авиация, первые шаги к созданию космических кораблей, прорыв в космос.
Как раньше часто бывало в истории техники, после Первой мировой войны перед Германией возникла настоятельная необходимость продумать пути создания оружия. Ни частная, ни общественная организация не может позволить себе пожертвовать сотни миллионов марок на создание с чисто научными целями ракет дальнего радиуса действия. Даже учитывая интересы межконтинентального сообщения, идея остается слишком абстрактной и неопределенной, чтобы привлечь большие суммы, без которых, конечно, не обойтись. Когда мы только начинали работу над нашими дальними ракетами, предполагалось, что они десятилетиями не будут приносить никакого дохода; но если мы хотели и дальше пробиваться вперед, то иного пути у нас не было.
Военное значение ракет дальнего радиуса действия как оружия ставилось и будет ставиться под сомнение и умаляться. Будут утверждать, что нам стоило производить больше истребителей и бомбардировщиков вместо «А-4». Подход глупый и его легко опровергнуть. Программа создания истребителей пошла в работу слишком поздно и обрела полные обороты лишь в последние дни войны. Нам недоставало не истребителей, а бензина. Наши столь важные артерии, по которым доставлялось горючее, пересохли.
А вот нашим ракетам бензина не требовалось; у нас было свое собственное горючее. И главной целью противовоздушной обороны должна была быть защита заводов по производству водорода. К этой задаче относились с пренебрежением, а так как важность управляемых противовоздушных ракет была признана слишком поздно, последствий такого отношения уже было не исправить, когда ситуация стала критической.
Ракеты будут осуждать за их дороговизну. Это возражение не имеет отношения к сути дела. При массовом производстве каждая «А-4» стоила на тысячи марок дешевле, чем торпеда, меньше трети цены двухмоторного бомбардировщика. А как часто после 1941 года немецкий бомбардировщик мог совершать рейды в Англию прежде, чем его сбивали?
Оперативное использование «А-4», которые еще не были доведены до совершенства, тоже будет названо жестоким, бессмысленным и негуманным, но такие же обвинения можно выдвинуть и против дальнобойной артиллерии и бомбардировок. Учитывая дальность полета «А-4», площадь поражения у нее всегда была меньше, чем от бомб и крупнокалиберных снарядов.
Осенью 1944 года мы прекрасно понимали, что оперативное применение «А-4» не может само по себе выиграть войну. Но как могли развернуться события, если бы начиная с лета 1942 года на Англию день и ночь падали ракеты, постоянно увеличивая свою дальность, точность и эффективность?
Не имеет смысла рассуждать на эту тему. Но одно можно утверждать с абсолютной уверенностью: применение «V-2» можно в целом охарактеризовать двумя словами: слишком поздно. Ответственность за это падает на недостаток умения предвидеть в высших эшелонах власти и отсутствие понимания научной основы.
Тем не менее мы знали, что создаем нечто новое и уникальное, что невозможно извлечь из анналов техники. Не считаясь с обстоятельствами, мы преследовали одну из величайших целей человечества и нашли ее первое практическое решение; мы открыли дверь и показали путь в будущее.
Ознакомительная версия.
