Выдающийся конструктор-изобретатель стрелкового оружия В. А. Дегтярев в своих воспоминаниях пишет:
«…как только окончилась гражданская война, как только были изгнаны с Дальнего Востока последние интервенты — японские самураи, я задумался над осуществлением давнишней мечты. А мечта эта состояла в том, чтобы создать отечественный образец пулемета, который превосходил бы все заграничные системы (Максима, Льюиса, Дризе и т. п., до тех пор состоявшие на вооружении русской, а затем и советской армии. — Авт.).
…В 1924 году, когда в мыслях уже стали складываться более или менее ясные очертания моего изобретения, нас с Фёдоровым [39] неожиданно вызвали в Москву, к Михаилу Васильевичу Фрунзе. Михаил Васильевич принял нас очень тепло: долго и подробно расспрашивал о работе, о планах на будущее, о наших замыслах. Хотелось высказать ему свои мечты о русском пулемете, но он, словно угадав мои мысли, сам заговорил об этом. Смысл его речи заключался в том, что Красной Армии крайне нужен легкий, прочный и надежный пулемет. Создать такой пулемет должны мы, советские изобретатели. Государство окажет нам любую помощь».
Беседа с Михаилом Васильевичем Фрунзе произвела на Дегтярева глубокое впечатление. Его пожелание — создать отечественный пулемет — конструктор воспринял как почетное задание. Встреча с Михаилом Васильевичем ободрила его и заставила смелей взяться за осуществление большого замысла. Вернувшись к себе, Дегтярев занялся воплощением своих чертежей пулемета в металле.
Осенью 1925 года Дегтярев выехал в Москву… Созданный им пулемет на всех испытаниях работал безупречно. Он сделал больше двадцати тысяч выстрелов без единой поломки. Это была большая и важная победа советской военно-технической мысли, осуществленная по инициативе наркомвоенмора Фрунзе.
Особенно радовался Михаил Васильевич тому обстоятельству, что первый советский пулемет перекрыл показатели немецкого пулемета «Дризе», также участвовавшего в испытаниях.
Из-под пера Фрунзе выходили все новые и новые работы по военным вопросам: статьи, очерки. Он отдавался военной науке со всем жаром и преданностью специалиста. Это было его любимое дело. Большие книжные шкафы в его светлой, просторной квартире в Москве, близ Кремля, были полны военной литературы.
22 мая 1925 года на первом Всесоюзном совещании Военно-научного общества СССР в Москве Михаил Васильевич в своем докладе развертывает всю совокупность оборонных задач. Каждое его слово — призыв к действию, каждая мысль конкретна.
Он во всем объеме ставит вопрос о характерных особенностях будущей войны. «Это не будет столкновение из-за пустяков, могущее найти быстрое разрешение, — говорит Фрунзе. — Нет, это будет война различных, исключающих друг друга общественно- политических и экономических систем».
«Нам в данный момент трудно даже представить, с чем армии… выйдут на поля будущих битв… — говорит далее Фрунзе. — Война будущего в значительной мере, если не целиком, будет войной машин».
Но вместе с тем он твердо заявляет:
«…решающая роль принадлежит не технике, — за техникой всегда находится живой человек, без которого техника мертва…позволять доводить себя до гипноза перед ней тоже нельзя»,
Седые, суровые воды Балтики ерошит крепкий западный ветер. Рокочут набегающие волны, белые гребешки пены все выше взмывают над нарастающей зыбью. Бескрайний простор заполнен упругим «свежаком», явно норовящим перейти в шторм. Море дышит неровно, рывками, каждый его вздох — угроза маленьким суденышкам, рыбацким шхунам, полупарусникам финских и шведских купцов, даже небольшим каботажным пароходам.
Но уверенно, гордо рассекая набухающие валы, идет на запад гигантский серой, под цвет волн, окраски советский линейный корабль «Марат». На грот-мачте линкора туго натянут ветром вымпел Народного комиссара по военным и морским Делам Михаила Васильевича Фрунзе. Курс указан на штурманской карте самим наркомом: к узким, ревниво охраняемым западным воротам Балтики. Соседский визит на флаг-стоянку военного германского флота— Киль!
Нарком на мостике, в походной зюйдвестке, с откинутым капюшоном. На груди морской бинокль, время от времени вскидываемый к глазам.
Снова воспоминания охватывают наркома, тем более что рядом с ним стоит человек, вместе с которым девятнадцать лет назад он впервые пересекал это ворчливое, неприветливое море.
— Помнишь, Климент Ефремович, как мы спасали пароход, воду откачивали? — с улыбкой спрашивает Михаил Васильевич своего друга и заместителя К. Е. Ворошилова.
— Плут-фрахтовщик, конечно, нарочно посадил нас тогда на банку, — тоже с улыбкой отвечает Ворошилов.
— Вряд ли только он получил обусловленный гонорар, — смеется Фрунзе.
Есть чем вспомнить далекие годы. В сущности, совсем уже не столь далеко оно, это прошлое, но каким великим содержанием и какими победами наполнены те девятнадцать лет, что отделяют наркома и его соратника от дня их первой встречи на Балтике.
Командир линкора докладывает, что команда приглашает посмотреть матросскую самодеятельность.
— Подготовили, говорят, очень хорошую программу.
— Будем судить, когда посмотрим, — улыбается Фрунзе. Он и его заместитель спускаются в клуб линкора.
Несколько сот молодых голосов дружно приветствуют:
— Добро пожаловать, товарищ народный комиссар!
Песни, пляски, декламация, комические сценки, неизменное, с лихой чечеткой «яблочко»! Нарком аплодирует вместе со всеми зрителями.
…Германия. Утро в Кильской бухте. Гремят приветственные салюты. С почтительностью, едва не с подобострастием принимают наркома немецкие адмиралы. Гордо реет советский военно-морской флаг. Смущение на лицах хозяев. Могущество восточного соседа — необъятной по пространствам Советской республики — уже неоспоримо и очевидно.
Смущен старый мир, с удивлением взирающий на победоносный советский флаг сквозь бинокли своих адмиралов и генералов. Что-то сулят ему эти загадочные русские, так дерзко взявшиеся за переустройство земных порядков? С любопытством разглядывают немецкие адмиралы высших советских военачальников. Короткий визит закончен. Снова идет линкор «Марат» по серо-зеленой балтийской зыби к родным берегам. Надменные соседи еще раз удостоверились в реальности советской силы. Но еще немало их, явно и скрыто враждебных соседей, и сухим надо держать порох, непрестанно готовиться к отпору.
Возвратившись из Кильского похода в Ленинград, Михаил Васильевич пишет для военной газеты краткую, но замечательную, полную далекого предвидения статью.
