Готовились и другие службы армейского штаба. Горячо взялся за дело прибывший к нам вместо погибшего начальника тыла генерала П. М. Тараненко полковник Н. Г. Ловцов. Под его руководством азродромщики в короткий срок оборудовали 16 новых взлетно-посадочных площадок, подготовили к эксплуатации в условиях осенней распутицы старые.
При этом все мы, естественно, исходили из имевшегося в армии наличия боевых самолетов. И вдруг представитель Ставки маршал Ворожейкин объявил: 10-ю гвардейскую штурмовую авиадивизию генерала Витрука в расчет не брать, готовить ее к передаче в 17-ю воздушную армию 3-го Украинского фронта. А мы между тем возлагали на эту дивизию большие надежды. Действуя в интересах 6-й танковой армии, ее боевые экипажи на территории Румынии делом доказали свое высокое боевое мастерство и мужество, совершили 2500 самолето-вылетов, сбросили на врага 8800 противотанковых и осколочных бомб, сожгли больше сотни танков, самоходок и автомашин противника,
Замена, конечно, нашлась: на поддержку танкистов была перенацелена часть штурмовиков авиакорпуса генерала Каманина. Но все же жалко было расставаться с таким слаженным авиасоединением. Кстати, добавлю, что в боях за Белград в составе 17-й воздушной армии 10-я гвардейская штурмовая авиадивизия удостоилась еще одного боевого ордена, а ее командир Герой Советского Союза Андрей Никифорович Витрук получил звание Народного Героя Югославии.
В связи с выбытием из состава нашей армии авиадивизии генерала Витрука нам, штабникам, пришлось немало потрудиться над перераспределением сил, коренным образом переделывать план авиационного наступления.
Подготовка к новой наступательной операции, впоследствии получившей название Дебреценской, велась в условиях почти непрерывно продолжавшихся боев, что мешало накоплению необходимых резервов горючего и боеприпасов.
— Прямо прорва какая-то, — жаловался начальник тыла армии полковник Н. Г. Ловцов. — Возим, возим горючее, а запасов почти никаких. Все с колес используется. То же и с боеприпасами.
Ему нельзя было не посочувствовать. С перебазированием авиации на румынские аэродромы ее материально-техническое обеспечение в самом деле стало как бы камнем преткновения. Хотя горючее стало частично поступать с румынских нефтеперерабатывающих заводов, но все равно его было в обрез, создать резерв поначалу никак не удавалось. Многое объяснялось непрекращающейся активностью боевых действий, главная же помеха заключалась в том, что доставлять боеприпасы и горючее в части и соединения приходилось от границы только на автомашинах. Колея румынских железнодорожных линий была несколько уже советской и не годилась для нашего подвижного состава. Поэтому цистерны с горючим, вагоны с боеприпасами и другими материалами доходили лишь до приграничных станций. С перешивкой железнодорожных рельсов дело шло почему-то медленно. Потому автотранспорт и стал основным средством доставки. А его всю войну не хватало не только сухопутным войскам, но и нам, авиаторам. Словом, тылам приходилось нелегко.
В начале октября генерала С. К. Горюнова вызвал к себе командующий фронтом маршал Р. Я. Малиновский. Вернулся командарм от маршала часа через три или четыре и сразу прошел в комнату оперативного отдела. Разложил на столе карту, испещренную многочисленными пометками. На ней — полная картина боевой обстановки в полосе действий войск фронта.
— Перенесите вес, что необходимо, на свою оперативку, потом поговорим, — сказал мне Сергей Кондратьевич.
Собственно говоря, на моей оперативной карте было то же самое, что и на карте командарма. Требовалось лишь внести изменения, происшедшие за последние сутки в расположении сухопутных войск, что я и сделал. Впрочем, на карте-оперативке командарма несколько красных стрел простирались далеко за линию фронта, в частности в полосе наступления 53-й армии генерала И. М. Манагарова и 18-го танкового корпуса генерала П. Д. Говоруненко. Сергей Кондратьевич пояснил, что, по мнению маршала Р. Я. Малиновского, успешное продвижение этих войск севернее Арада создает благоприятные возможности для наступления крупных сил фронта в направлении городов Орадя, Дебрецен с выходом в тылы основной вражеской группировки, расположенной в Трансильвашга.
— Планируйте, чтобы все было в ажуре, — коротко заключил Горюнов.
С момента этою разговора между командармом и мною до начала Дебреценской наступательной операции оставалось всего неполных четверо суток. Между тем за этот короткий срок требовалось выполнить огромную работу не только по окончательному планированию авиационного наступления, но и по практической подготовке авиасоединений к выполнению боевой задачи: пополнить людьми и техникой авиаполки, которым предстояло действовать на главном направлении, уточнить боевые расчеты эскадрилий и звеньев, завершить ремонт поврежденных самолетов, обеспечить четкое знание ведущими групп и летчиками боевых задач. Но, пожалуй, самое трудное заключалось в том, чтобы успеть создать резерв горючего и боеприпасов.
Водители автомашин, все автотранспортные подразделения и без того работали на пределе возможного. Теперь же необходимо было значительно перекрыть этот предел — обеспечить непрерывную, круглосуточную работу каждой занятой на подвозе боеприпасов, горючего и других материалов автомашины. Короче говоря, никакого отдыха водителям, никакой передышки. Но надо так надо. На войне практически не существовало понятия "невозможно". Политотдел армии, политорганы соединений направили в транспортные подразделения лучших своих работников, которым было поручено не просто усилить политическую работу среди водителей, а словом и делом, личным примером убедить каждого из них, несмотря на смертельную усталость, на осеннюю распутицу, трудиться вдвое, а то и втрое интенсивнее, чтобы не допускать ни минуты простоя автомашин. Сутками не отдыхали водители и их командиры, сутками вместе с ними не смыкали глаз политработники. Первыми, как всегда, были коммунисты и комсомольцы. Только таким безмерно тяжким трудовым напряжением в конце концов удалось создать в авиасоединениях необходимый для наступления запас авиабомб, снарядов, горюче-смазочных материалов.
Оказалось немало и других трудностей, которые во что бы то ни стало нужно было быстро преодолеть. Командарм приказал спланировать участие авиации в Дебреценской операции так, чтобы "все было в ажуре". А какой там ажур, если части 5-го штурмового авиакорпуса, выделяемые для поддержки танковой армии генерала А. Г. Кравченко, пока еще базировались, верное, вынуждены были базироваться на самых удаленных, пригодных для штурмовиков аэродромах и должны были вести боевые действия на пределе радиуса полета? Я напомнил об этом генералу Горюнову.
