В ту первую нашу поездку в Смоленск я представила лауреатов конкурса публике, рассказала о самом соревновании, о значении конкурса для нашей музыкальной культуры. Делать это мне пришлось не только в Смоленске, но и в районном центре Ельне, расположенном в двух десятках километров от села Новоспасское. Наши гостеприимные хозяева хотели, чтобы мы выступили и в этом старинном городке, почти ровеснике Москвы. Но Ельня знаменита не только своей древностью. Для нашего народа это святое и страшное место: здесь был один из участков тяжелейшего и кровопролитного Смоленского сражения июля — сентября 1941 года, когда ценою невероятных потерь было остановлено летнее наступление гитлеровцев на Москву и сорваны планы ее молниеносного захвата. Смоленская земля и без того обильно полита кровью защитников Родины, но здесь, в Ельне, их полегло особенно много. Мы не могли без волнения и внутренней боли смотреть на многочисленные братские могилы, на памятники, установленные в городе и его окрестностях.
Когда мы подошли к одному из таких монументов, на постаменте которого стояли четыре скульптуры воинов — как символы четырех гвардейских дивизий разных родов войск, — нам рассказали удивительную историю. Рядом с монументом установлена огромная, очень высокая стела. И вот через какое-то время после ее установки на вершине стелы появилось гнездо аистов, облюбовавших это место. Громоздкое, из веток, каких-то металлических прутьев, оно выглядело на строгой стеле не слишком эстетично, и кому-то показалось, что оно портит вид памятника. Тогда решили снять гнездо. Но чтобы добраться до него, надо было возвести около стелы что-то вроде строительных лесов. Жители Ельни встали на защиту птиц: то, что успевали смонтировать днем, они ночью разбирали, и наутро рабочим приходилось начинать все сначала. В народе к аистам всегда было особое отношение: считается, что аисты приносят счастье. Свил аист гнездо над домом — это добрая примета.
До войны в Ельне аисты водились, но из-за боев исчезли и долгое время не прилетали. Да и прилетать-то им было некуда: город был почти полностью разрушен. Когда Ельню стали восстанавливать, то многие думали, что аисты уже не появятся: ведь все дома были новые, птицам незнакомые. Но они все же вернулись…
Так после X конкурса мы стали каждые два года приезжать в Смоленск, в Новоспасское, хотя расстояния теперь увеличивались: следующие конкурсы проводились в Ереване, в Баку, в Риге… Помню, как перед выездом из Еревана, где в начале декабря было еще тепло, мы столкнулись с проблемой одежды для лауреатов: в Москве и в Смоленске уже лежал снег, было холодно. Пришлось обзванивать всех родных и знакомых, чтобы «утеплить» приехавших в Москву. В Смоленск наши лауреаты уже поехали в собранных нами шапках, шубах…
Последним конкурсом, который могла принять столица союзной республики, был алма-атинский, в октябре 1991 года… Советского Союза не стало. Название конкурса «Всесоюзный» уже не соответствовало политическим реалиям. Но никакие государственные потрясения не могут остановить жизнь, не могут помешать рождению новых талантов. Несмотря на очень большие финансовые затруднения, очередной, XV конкурс вокалистов имени М. И. Глинки прошел и прошел именно в Смоленске. Нам давно хотелось «осесть» здесь, на родине Глинки, чтобы это было постоянным местом проведения соревнования вокалистов, носящего его имя. Так ведь делают со многими международными конкурсами в мире: например, конкурс «Вердиевские голоса» проходит на родине Верди в Буссето, конкурс имени Марии Каллас в Афинах, конкурс имени Франсиско Виньяса в родном городе певца Барселоне… Но в Смоленске нет музыкального театра, нет консерватории, нет нотной библиотеки нужного уровня. Для того чтобы конкурс имени Глинки «поселился» в Смоленске, нужен и симфонический оркестр, поскольку каждый раз привозить с собой около сотни музыкантов оркестра очень дорого. Да и публика из-за отсутствия консерватории или института искусств не совсем подготовлена: ведь большую часть слушателей, приходящих на прослушивания, всегда составляет музыкальная интеллигенция — педагоги, студенты музыкальных вузов, концертмейстеры, для которых конкурс это своего рода профессиональный семинар. Пришлось опять «кочевать».
Конкурс теперь называется Международным конкурсом вокалистов имени М. И. Глинки, и под таким новым названием его принимала осенью 1995 года столица Республики Башкортостан Уфа. И принимала удивительно хорошо. Иначе и быть не могло: ведь организация и проведение конкурса были под патронажем правительства республики. А Президент Муртаза Рахимов в разговоре со мной сказал удивительные слова: «Я ведь восточный человек, а все вы — мои гости».
Это гостеприимство по-восточному мы сразу почувствовали и ощущали постоянно: нам помогали во всем, сделали так, чтобы участники конкурса, у многих из которых порой не было достаточных средств, чтобы приехать в Уфу, смогли принять участие в этом творческом соревновании, для проживания им выделили пансионат, чтобы они могли там же и бесплатно питаться. По теперешним, совсем не альтруистическим временам все это было огромной поддержкой.
Как и после предыдущих конкурсов, новые лауреаты съездили в Смоленск, с предварительным посещением Москвы, где в Большом театре, на их концерте я представила публике молодых талантливых певцов. Ситуация в стране сейчас не очень благоприятствует высокой культуре, и поэтому то, что нам удается сохранять традиции конкурса, не может не радовать. А земля наша не оскудела талантами…
В подтверждение этого достаточно назвать лишь несколько имен лауреатов последних конкурсов: Марина Шагуч, Василий Овчаров, Ольга Кондина, Ольга Трифонова, Вера Добролюбова, Борис Стаценко, Сергей Гайдей, Анна Нетребко, Юлия Замятина, Ирина Бикулова, Александра Дурсенева…
Как многолетний бессменный председатель жюри конкурса имени Глинки, я могу говорить о нем и его лауреатах много и с удовольствием — как о любимом дитяти. Это мое особое расположение к «любимому дитяти» несколько подвело меня, когда я пела партию Графини в «Пиковой даме» на сцене Мариинки в Петербурге в 1992 году. Вместо того чтобы в сцене бала изображать из себя мрачную старуху графиню, всем недовольную и особенно молодежью, которая не может ни петь, ни танцевать так, как это делалось во времена молодости графини, я «вышла из образа» — сидела в кресле и чуть ли не сияла. Дело в том, что вместе со мной в спектакле были заняты молодые артисты, которых я воспринимала почти как своих детей. Это были лауреаты конкурса имени Глинки разных лет: партию Лизы пела Татьяна Новикова (VII конкурс, где она кроме лауреатства стала обладательницей и специального приза «За артистизм и культуру исполнения»); партию Полины-Миловзора пела Лариса Дядькова (XI конкурс); Елена Миртова (лауреат XI конкурса) исполняла роль Прилепы, Валерий Алексеев (X конкурс) пел партию Томского, а Дмитрий Хворостовский (обладатель первой премии XII конкурса) пел Елецкого. Ну как тут было можно оставаться недовольной, тем более что в роли Германа выступал такой признанный мастер, как Юрий Марусин?..
