Мне показалось, что я уже видел этих человечков где-то раньше. Но где же? Ах да, на картинках в старой книжке, которая называлась «Приключения Мурзилки и лесных человечков».
На этой самой книжке, на странице 97-й, они теперь сидели кружком и о чем-то разговаривали тонкими комариными голосами.
Один из человечков, старичок в фуражке с большим козырьком, говорил громче всех других. Он жужжал, как шмель.
— В этой книжке, — кричал старичок, — нет ни слова правды. И картинки в ней неверные. Вот тут нарисован портрет, а под ним подписано мое имя «Заячья губа». А разве этот урод похож на меня?
— Похож, похож! Этот урод очень похож на тебя! — сказал другой человечек в длинном узком пальто и в высокой шляпе, похожей на пробку от графина.
— Ты, должно быть, шутишь, Мурзилка, — пропищал первый человечек.
— Нет, Заячья губа, мне не до шуток, — пропищал второй.
Тут первый человечек страшно рассердился. Он надвинул на нос фуражку и сказал:
— Ты, Мурзилка, всегда любишь спорить. Недаром тебя зовут «Пустая голова». Давай спросим у доктора Мазь-Перемазь, похож ли я на свой портрет или не похож.
— А где доктор?
— Он медицинский словарь читает.
— Доктор! Мазь-Перемазь! Доктор! — закричали человечки хором.
Никто не отзывался.
Я оглядел полку и отыскал среди книг толстый том медицинского словаря.
Он стоял на своем месте, но был слегка раскрыт. Заглянув в него сверху, я заметил человечка в очках, который раскачивался, как маятник, между страницами словаря, ухватившись обеими руками за шелковую голубую нитку-закладку. Прочитав одну строку, он сползал ниже и принимался читать следующую. Наконец доктор услышал голоса своих товарищей и быстро, как паучок по паутинке, выбрался из книги.
— Мазь-Перемазь! — пищали человечки снизу.
Я с любопытством разглядывал доктора Мазь-Перемазь, самого маленького из всех докторов на свете.
Из одного кармана его торчала крошечная докторская трубочка, а из другого кармана — блестящий докторский молоточек. У него была лысая, похожая на хлебный шарик, голова и острая седенькая бородка.
— Мазь-Перемазь! — сказал я громко.
Доктор заткнул уши, будто оглушенный ударом грома, и, прихрамывая, пустился бежать по краю полки.
Добежав до своих товарищей, он что-то пискнул. Человечки мигом вскочили на ноги и засуетились.
Не давая им опомниться, я накрыл всю их компанию шляпой, как накрывают мотыльков или кузнечиков. Готово! Человечки у меня в плену! Я чуть-чуть приподнял шляпу и пошарил под ней рукой. Но, к великому моему удивлению, ни одного человечка под шляпой не оказалось. Когда же это они успели удрать? На книге, где они только что мирно сидели, остался один только светлячок, да и тот потушил свой фонарик и сделался простым червяком. Я был очень огорчен своей неудачей. Надев на голову шляпу, я пошел к выходу и тут только обнаружил, что дверь библиотеки заперта на ключ. По счастью, в это время на лестнице послышались шаги. Я забарабанил в дверь кулаками. Ночной сторож услышал мой стук, отпер дверь и выпустил меня на улицу.
Дома я долго думал о том, что произошло в библиотеке. Неужели человечки мне только приснились? Нет, не может быть. Я так ясно помню, как сидели они на книге, как забегали при появлении доктора, как я накрыл их шляпой. На всякий случай я взял свою шляпу и осмотрел ее еще раз. И вдруг из-под кожаной подшивки шляпы на стол вывалился крошечный человечек. Он забегал по столу, взобрался на самую верхушку будильника и, спрыгнув оттуда, чуть не угодил в чернильницу. Я поймал его двумя пальцами и поднес к своим глазам.
Человечек был пучеглазый, остроносый, в коричневом костюмчике, сшитом из коры дерева. На голове вместо шляпы у него была ореховая скорлупка, а на ногах серые чулки из толстой паутины.
— Как тебя зовут? — спросил я шепотом, чтобы не испугать его звуком своего голоса. Человечек молчал.
— Есть хочешь?
Человечек молчал.
Я накрыл его стеклянным колпаком, которым накрывают сыр, сунул ему под колпак кусочек хлеба с маслом и наперсток с молоком, а сам принялся за работу.
Человечек не шевелился и не дотрагивался до еды. Он сидел под стеклянной крышкой, низко склонив голову.
Я подумал: а может быть, этот малыш любит сладкое? Не попробовать ли угостить его мармеладом и засахаренными фруктами? Я достал из буфета коробку, но в ней ничего уже не было, кроме крошек на самом дне. [Мне показалось, что с моего гостя и этого угощения хватит. Я высыпал все, что было в коробке, и предложил своему пленнику. Через минуту я увидел, что он с жадностью уплетает сладкие крошки. Видно, они пришлись ему по вкусу. Он съел всю кучку, а заодно отведал молока и хлеба с маслом.
Я приготовил для него постель в маленькой картонной коробочке, уложил его спать и на прощанье сказал:
— Я оставляю тебя на свободе. Если ты не убежишь ночью, я тебя отпущу утром к твоим товарищам. Советую тебе не пытаться бежать, потому что в нашей квартире живут собака Филька и кот Васька. Если они тебя заметят, они проглотят тебя, как муху, а если не заметят, могут раздавить лапой.
Вероятно, человечек меня понял.
Я проснулся рано утром и прежде всего бросился к коробочке. Моего гостя там не оказалось. Но, обернувшись, я нашел его на письменном столе. Он ходил по столу, как по улицам незнакомого города, с любопытством осматривая чернильницы с медными крышками, пресс-папье, будильник, настольную лампу и другие вещи.
Я попытался с ним заговорить.
— Здравствуй, приятель. Как тебя зовут? — спросил я. Человечек вздрогнул и отступил на шаг, но потом улыбнулся мне и чуть слышно пропищал:
— У меня три имени: Разиня, Раззява и Пучеглазый.
— А кто ты такой?
— Мурзилкин двоюродный брат.
— А кто такой Мурзилка?
— Мой двоюродный брат.
Больше Пучеглазый мне ничего про себя не рассказал.
Я занялся приготовлением завтрака и на несколько минут про него забыл.
К завтраку в мою комнату обыкновенно являются Филька, большой рыжий пес, и Васька, белый кот.
Так было и в это утро. Не успел я вскипятить молоко и нарезать хлеб, как в передней послышался лай, а потом кто-то начал яростно царапать дверь, Я впустил в комнату Фильку и Ваську. Увидев страшных зверей, человечек пустился бежать по столу. Этим он чуть не погубил себя. Кот Васька, вероятно, принял его за мышь и мигом вскочил на стол, а Филька начал громко лаять. Хорошо, что я успел вовремя накрыть Пучеглазого стеклянным колпаком.
После этого я выпроводил обоих зверей из комнаты и постарался успокоить Пучеглазого.
Скоро он забыл свой испуг и повеселел.
