Кому верить? Тому, кто правду говорит. У Аллы Николаевны столько противоречий в воспоминаниях о Пете, что даже правде ее не веришь.
Милая моя Маргарита, я знаю, что такого не было, и не собираюсь доказывать это и тем более оправдываться. Но не могу избавиться от одного: мне больно, почему так все на меня ополчились, особенно Валечка, ведь у нас с ней прекрасные были отношения. Ответ у меня один: меня опасались, я была советская, поэтому отвернулись все, но как-то надо было оправдаться. Вот и придумали. Удобно: она себя плохо ведет, поэтому не будем с ней общаться. А может, один человек придумал – и пошло-поехало. Меня не жаловали многие. Я была для всех красной тряпкой с советским серпом и молотом.
„…его фамилия была бы указана среди жертв репрессий 1950-х гг. рядом с тюрьмой Тыргу Окна”.
Фамилии нет на кресте тюремной могилы. Но там нет ни одной русской фамилии. Он есть в списке репрессированных. Нет, все же скажу. Но это мои догадки. Чьи-то обмолвки, какие-то детали подсказали, и я решила, что Петю все же похоронили не в тюремной могиле. Тихо выдали скорее всего Игорю, и он его где-то тайно похоронил. Что вдруг я так подумала? Но почему тогда мне не ответили из тюрьмы, что похоронен он там? Почему вторая жена Игоря одному господину не из СССР обещала показать Петину могилу за вознаграждение, но потом чего-то испугалась и отказалась от своих слов? Всех, кто приезжал из России, в дом не пускала, даже внучка Кристина однажды дала интервью, но на улице. Румыны нас продолжали бояться.
Если найдем могилу, то не пожалеем никаких средств и перевезем сюда. Тогда я рядом с ним упокоюсь. Уже место с павлинами присмотрела.
„…семья Лещенко не приняла, а к Игорю Лещенко вы относились более чем холодно и не давали отцу и сыну видеться…”
Игорь бывал у нас, общались, но настороженность с его стороны была. Такое отношение шло от неприятия меня, как и всего советского. Я слышала, как Игорь поучал моего брата Толечку перед их возвращением в Союз: „Зачем тебе туда ехать, ничего хорошего там не будет”. В бывшей семье Петра Константиновича раскол начался до моего появления в его жизни. Нападки со стороны жены и сына возникли именно из-за желания и настроя Пети вернуться в Союз. А тут еще я, как они меня называли, „коммуняка”. Это было главным камнем преткновения в наших отношениях. Горькая это правда, но время показало, что Игорь был прав. Что касается родни Пети, то очень хорошо меня приняла мама Пети, Валечка, Алфимов. Катя, другая сестра, уже не жила в Бухаресте. Я с ней не была знакома. Мы даже какое-то время жили вместе с родителями Пети. И моя мама с братьями были недолго там. Никто никогда не почувствовал неприязни. Потом что-то случилось после Петиного ареста. Наверное, меня винили в случившемся. Да я и сама себя виню. Петечка бы уехал, если бы не я.
Что теперь душу себе рвать».
Наталья Пряжникова, историк. Может, кто-то прояснит мне накопившиеся вопросы. Для меня так и остается загадкой песня-посвящение «Девонька». Кому она посвящена? В одних воспоминаниях, кажется Баяновой, это песня из ее репертуара, а Петр Лещенко стал петь, что их на какое-то время поссорило. Правда, потом Баянова сообщает, что услышала «Девоньку» от Ипсиланти и это было ей посвящено. Какой-то коллекционер настаивает, что песню Петр Константинович посвятил своей возлюбленной, существовавшей еще до Закитт. И вот теперь узнаю, что это посвящение Вере Лещенко. Можно ли услышать это посвящение?
Наталья, авторы «Девоньки» неизвестны, песня в репертуаре Петра Лещенко была уже в 30-х годах, и по словам Веры Лещенко, это была любимая песня его мамы. А Вере Лещенко он посвятил «Вероньку», танго, написанное им в Крыму в 1943 году. В 1950 году в Бухаресте он записал «Вероньку» на свой последний, так и не увидевший свет диск.
30 сентября, 2009 года. Был День ангела – Вера. Надежда. Любовь. Вера Георгиевна уже практически не вставала с постели. Вдруг призналась: «Я знаю, кто может мою мечту осуществить. Это Майя Розова. Хочу, чтобы «Веронька» осталась жить в хорошем музыкальном исполнении». Вера Георгиевна попросила свести ее с Майей. Какое-то время они общались по телефону и скайпу, восстанавливая танго-посвящение, рожденное в далекие 40-е[1].
Продолжение истории этого танго от самой Майи:
– Песня, о чем бы в ней ни пелось, как ни одно другое музыкальное произведение, выражает самые сокровенные чувства автора. В случае, когда и музыка, и стихи принадлежат одному человеку, – песня становится своим единственно возможным вариантом, и никакой другой вариант уже не зазвучит так, как оригинал. Могут быть использованы интерпретации в различных жанрах, но от этого первозданная прелесть песни не изменится, а только обретет еще большее разнообразие в среде почитателей.
Американцы говорят: дабы укоротить длинную историю…
А русская пословица гласит: краткость – сестра таланта!
Когда меня спросили, смогу ли я помочь Вере Георгиевне – Верочке (так между собой мы ласково называли ее) восстановить утерянную навсегда, но сохранившуюся в ее памяти, песню «ВЕРОНЬКА», я, не зная, о чем песня, как-то без энтузиазма согласилась. Подумала, что эта попытка будет равносильна тому, как восстанавливают содержание записей на древних папирусах, имея в распоряжении только лишь отрывки фраз на истлевших клочках. Но нам известно, что со знанием истории и сохранившимися фразами на слeдующих страницах, множество утерянных, казалось бы навсегда, бесценных документов были возвращены человечеству.
Верочка напела мне песню по скайпу. Хочу сказать, что прозвучало как-то сумбурно, с паузами на объяснения, но голос ее был по-прежнему нежен и чист в интонации, и вдруг я услыхала волшебное слово «ОДЕССА»… Вмиг все побочные чувства и сомнения потеряли смысл, и я уже знала, что должна хотя бы попытаться.
Я попросила Верочку прислать мне текст, какой есть.
Вот текст, присланный мне Верой Георгиевной:
ВЕРОНЬКА
Веронька, как больно расставаться.
Веронька, смогу ли я тебя увидеть вновь?
Веронька, пришел мой час, пора мне погружаться,
И увезут меня туда, где застывает кровь.
Припев:
Мне не забыть тебя, очей твоих,
Твоей улыбки, голос твой и песни «МАМА»,
Но оттого душа болит, и сердце ноет вновь.
Нежданно мир стал тесен и суров.
Прощай, дитя мое, любимая моя.
Веронька, я помню, мы гуляли по Одессе,
Веронька, я дарил тебе охапки белых роз,
Веронька, нам по булыжной бы катить в карете.
Меня ж везут туда, где застывает кровь.
Веронька, судьба моя и песня моя главная,
Веронька, дороже у меня нет в мире никого,
Веронька, ты звездочка моя, ты светишь и сегодня,
Когда везут меня туда, где застывает кровь.
Слушая Верочкин голос по скайпу, я не вникала в ритм стиха, рифму, обороты речи, но взглянув на текст на экране компа, поняла, что работа предстоит нелегкая.
