Матвей Гейзер - Маршак

Разумеется, панегирик Маршака по Жданову был не самым подхалимным. Поэт Виссарион Саянов написал стихотворение «Памяти героя», которое закончил строфой:

В той же газете (1 сентября 1948 года), где были опубликованы эти стихи Саянова, были напечатаны статья-некролог «Друг советских писателей» (под ней — подписи А. Фадеева, Н. Тихонова, Б. Горбатова, А. Корнейчука, В. Вишневского, Л. Леонова, А. Сафронова), заметка Бориса Полевого «Верный соратник Вождя» и заметка поэта Семена Кирсанова «Пропагандист бессмертных идей».

Маршак не только подыгрывал, но и играл в «большие игры», а параллельно шла другая жизнь. Маршак по-прежнему получал много писем со всех концов страны. Как и прежде, ни одно из них не оставлял без внимания и ответа. Среди тех, кто поздравил его с шестидесятилетием, был его давний ленинградский друг, поэт-переводчик М. Л. Лозинский. Вот что в ответ написал Маршак Лозинскому 6 декабря 1947 года: «Вы знаете, как я ценю Ваш ум и талант, Ваше умение жить неторопливо, серьезно и делать только то, что Вы считаете важным и достойным.

Мы с Вами редко видимся, но я всегда радуюсь тому, что Вы существуете».

7 ноября 1947 года, в тридцатую годовщину Октябрьской революции, в газете «Комсомольская правда» было опубликовано уже упомянутое стихотворение Маршака «Наш герб».

Не вызывает сомнения, что написано оно по заказу. В том же 1947 году Маршак, тоже явно не без команды сверху, в очередной раз переделывает своего «Мистера Твистера», опубликованного еще в 1933 году. Правда, это стихотворение опять подвергалось беспощадному разносу чиновников от педагогики. Но 1947 год был похож на 1933-й. Тогда, в 33-м, были поиски врагов — извечная погоня «за ведьмами». В 1947 году были назначены новые враги — космополиты. В марте 1948 года МГБ СССР направило в ЦК ВКП (б) и Совет министров записку о Еврейском антифашистском комитете, в которой руководители ЕАК были определены как «националисты, ведущие антисоветскую деятельность». Наверняка содержание этой записки было известно и за пределами Кремля. Маршак, совсем недавно получивший за переводы «Сонетов» Шекспира очередную Сталинскую премию и орден Ленина и торжественно отпраздновавший в Колонном зале Дома союзов свой юбилей, помнил всегда, что он был не только одним из руководителей Еврейского антифашистского комитета, но и выступал на первом его митинге. И речь его была напечатана на русском языке и на идише. В такой ситуации отказаться от заказа Кремля едва ли кому-то по силам. Для идеологов же, затеявших очередную антисемитскую кампанию, было очень важно, чтобы лозунги их, такие как «Не будет недругом расколот / Союз народов никогда…», озвучил еврей, да еще уважаемый и популярный.

Вскоре Маршак по инициативе А. А. Фадеева (а значит, и Кремля) получит новый заказ. Его сподвижником — автором музыки — на сей раз назначили самого Сергея Сергеевича Прокофьева. Им было предложено создать ораторию «На страже мира». Прокофьев и Маршак по тем временам жили далеко друг от друга: Маршак — в Болшеве, Прокофьев — на Николиной Горе. И может быть, в этом была своя прелесть. Сохранилась весьма интересная переписка Прокофьева с Маршаком. Вот отрывки из этих писем: «Дорогой Самуил Яковлевич. Во время нашей последней встречи мы говорили о том, что надо бы посоветоваться насчет нового текста с А. А. Фадеевым. Исходя из этого, я направил текст Александру Александровичу и теперь жду, что он свяжется с Вами, со мной или с нами обоими. Не звонил ли он Вам?» (28 июня 1950 года).

Самуил Яковлевич тут же написал ответ С. С. Прокофьеву:

«Дорогой Сергей Сергеевич,

Александр Александрович до сих пор ко мне не звонил. Я даже не знаю, на даче ли он сейчас. Если его там нет, как бы не затерялся в его отсутствие текст. Посоветоваться с ним было бы лучше при встрече.

Повидаться с ним не мешало бы, тем более что журналы настойчиво добиваются печатания текста, который им так нужен будет ко времени завершения сбора подписей. Особенно настойчиво торопит Твардовский, редактор „Нового мира“. На всякий случай я передал через невестку Александра Александровича просьбу о том, чтобы он позвонил ко мне. Ближайшую неделю я, вероятно, еще проведу в Москве, хотя чувствую себя с каждым днем хуже. Отекают руки, плохо сплю…» (3 июля 1950 года).

Письма Маршака Прокофьеву любопытны еще и тем, что Самуил Яковлевич советуется еще и по проблемам поэтическим. Так, в одном из писем вторую строку двустишия:

он заменил на «Могильщику могилой», ожидая при этом одобрения со стороны Сергея Сергеевича. Такие вопросы в их переписке возникали не однажды. В письме от 11 июля 1950 года Маршак передает Прокофьеву привет от Фадеева: «Он очень жалеет, что не может заехать к Вам». А также сообщает, что все необходимые поправки после обсуждения с Фадеевым и Твардовским в обновленный текст внесены. Заметим, что текст оратории был опубликован в «Новом мире» (1950. № 8).

А между тем затеянная вождем и его командой борьба с космополитами набирала новые обороты. Писателей, актеров, киношников уже недоставало для поддержки костров аутодафе, разведенных заправилами Кремля и Лубянки. К тому же «главные шпионы» были расстреляны 12 августа 1952 года. Палачи и инквизиторы могли остаться без дела. Нужны были новые, более «смачные» жертвы, и они нашлись. 13 января 1953 года ровно в пятую годовщину со дня гибели Михоэлса во всех газетах на первой полосе было опубликовано сообщение об «убийцах в белых халатах». Режиссеры-постановщики новой трагедии оказались «ювелирами»: на роль обвинителей они решили пригласить соплеменников «убийц в белых халатах». И таковые нашлись. Вскоре академик Минц, журналисты Заславский и Маринин (Хавинсон) подготовили текст письма, под которым от имени всех евреев СССР поставили свои подписи «самые лучшие сыновья». Вот отрывки из этого документа: «В настоящем письме мы считаем своим долгом высказать волнующие нас чувства и мысли в связи со сложившейся международной обстановкой. Мы хотели бы призвать еврейских тружеников в разных странах мира вместе с нами поразмыслить над некоторыми вопросами, затрагивающими жизненные интересы евреев.