— Оказывается, Полина Молотова посещает синагогу, — заметил Коба.
Берия сказал печально:
— Эта жидовка Голда спрашивает Полину: «Ты еврейка?» А та ей отвечает гордо на иврите: «Я еврейская дочь». Не советская — еврейская, Иосиф Виссарионович. И это ответ жены советского министра иностранных дел!
Коба походил по комнате, пососал трубку, заговорил:
— Что же касается идеи о нашем форпосте на Ближнем Востоке — не будем заниматься самообманом. Израиль хочет плясать под дудку американцев. И вот теперь, когда мы решительно отделяемся от Запада, когда мы боремся с преклонением перед иностранщиной, мы должны ясно понимать: центром этого поклонения у нас являются евреи. Здесь нас очень беспокоит Еврейский антифашистский комитет. Мижду нами говоря, Комитет был очень полезен во время войны, с этим никто не спорит. Мы помним, как они ездили в Америку — рассказывали американским евреям о зверствах немцев. Как выжимали деньги у прижимистых американцев, давили на открытие второго фронта. И мы им за это были благодарны… — (Как обычно, начал за здравие!) — Но разве эти заслуги амнистируют нынешние преступления? Именно в этих поездках все члены Комитета подзабыли, что имеют дело с классовым врагом. Вовсю болтали с буржуазными деятелями. И стали сволочью, находкой для шпионов, «пятой колонной». Такова обычная диалектика соглашательства. Здесь предстоит работа товарищу Абакумову по выявлению сети этой шпионской группы, в которую давно превратился этот, с позволения сказать, «антифашистский Комитет». Также следует подумать о слишком тесных связях с Комитетом товарища Полины Жемчужиной…
Старая коммунистка, подпольщица, Полина фанатично любила «нашего Иосифа», как она нежно называла Кобу. Женой Молотова она стала уже в начале двадцатых. Помню, после очередного Надиного скандала с Кобой она сказала:
— Она не понимает, что рядом с нею — величайший из людей! — И взгляд Полины был мечтателен!
В те годы она еще была хороша — этакая страстная еврейка. Я пытался за ней ухаживать, но был отвергнут с презрением. Переспал ли с ней Коба? Никогда! Как Наполеон и восточные деспоты, он ненавидел умных женщин, выполняющих мужскую работу. Он презирал «баб», но спать мог только с «бабами». Хотя мы провозгласили равноправие женщин, страна осталась мужской. Как и при царе, женщин во власти не было. Полина одна из немногих была в конце тридцатых наркомом (рыбной промышленности). Конечно, это Коба приказал ей поработать в Еврейском Комитете, когда требовалось поднять на Западе авторитет Комитета. Но теперь она явно понадобилась для другого — начиналась охота на Молотова.
Берия это понял. А она?
Я не сомневался, что поход в синагогу являлся поручением Кобы. Он послал товарища Полину обольстить Голду. Но сейчас, когда шла расправа над евреями, неужели Полина не понимала, что, возможно, ее посылают в западню? И подставляла она не только себя, но и мужа? Эта умнейшая женщина, пережившая террор, конечно же все понимала. Но все-таки пошла. Ведь так велел великий Коба, то есть партия. Что ей муж, сын, брат! Она выполняла партийное задание! Да, мы были особыми людьми. Непонятными для будущих поколений. И прав поэт: «Гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей».
Впрочем, «мы» я сказать уже не мог. Я все менее относился к этим удивительным «гвоздям». Я все больше становился самым обычным человеком. Или обывателем, как мы называли обычных людей.
Рождение невиданной державы
Кажется, в это же время мой великий друг заботливо «вправил мозги» саттелитам — странам «народных демократий». Здесь тоже было общее правило: никакой инициативы без ведома Кобы. И горе ослушавшимся! Именно тогда Коба узнал, что вождь Югославии маршал Тито посмел сам придумать проект. Он решил создать Конфедерацию Югославии, Болгарии, Албании и Румынии. В дальнейшем включить туда Польшу, Чехословакию и даже капиталистическую Грецию.
Уже вовсю шли переговоры Тито с Георгием Димитровым, назначенным Кобой править Болгарией! На озере Блед встречались их министры иностранных дел. И все это без разрешения Кобы!
Надо было видеть его ярость! В стаде появился наглый конь, который вознамерился увести из загона весь табун!
Немедленно были вызваны в Москву «болван Димитров и мерзавец Тито».
«Мерзавец Тито», сославшись на нездоровье, не приехал, прислал вместо себя руководителей страны номер два и три — Карделя и Джиласа. Совещание состоялось в кабинете Кобы в Кремле.
Я должен был записывать краткое содержание встречи.
В кабинете уже находились Димитров, два других болгарских руководителя — Колларов и Костов и югославские — Кардель и Джилас, когда туда вошел Коба в окружении соратников — Жданова, Маленкова и Молотова.
Присутствовавшие в кабинете дружно поздоровались. Коба не ответил. Промолчали и соратники.
Коба мрачно посмотрел на югославов, потом на болгар. Желтые глаза горели.
Так и не сказав «Здравствуйте», он свирепо набросился на Димитрова:
— Вы зарвались! Вы вместе с югославами придумали ничего не сообщать нам о своих делах! Вы тайком сговариваетесь. Неужели вы не понимаете, товарищ Димитров, что ведете себя, как молокосос, как… как жалкий мальчишка-комсомолец! Ну что общего между Болгарией и Румынией, какой у вас общий интерес? Какие у вас общие исторические корни?
«Жалкий мальчишка» Димитров от страха потерял дар речи.
— А вы что молчите?! Вы что можете сказать? — Коба набросился на Карделя.
Тот попытался ответить:
— Товарищ Тито послал меня сообщить вам, что никаких разногласий у нас с вами нет! Ни по какому вопросу. И если имеются у нас отдельные ошибки, можно их обсудить…
Но Коба оборвал его:
— Ерунда! Разногласия у нас с вами есть, и самые глубокие. И главное разногласие — в том, что все последнее время вы действуете, не советуясь. Вы — сами, зачем вам товарищ Сталин! Это у вас теперь принцип, а не ошибка! Передайте товарищу Тито: мы ждем его на сессию Коминформа. Пусть он выздоровеет наконец и послушает, что думают братские партии о нем и о его поведении!
Димитров, наконец, обрел дар речи и сказал примирительно:
— Благодарим вас за критику, товарищ Сталин. Да, вероятно, мы ошиблись, но мы учимся на своих ошибках.
— Учитесь, — зло усмехнулся Коба. — Пятьдесят лет вы занимаетесь политикой и все учитесь? И еще. Прекратите ваши комсомольские вылазки в Греции. Надо свернуть это нелепое, глупое восстание… — (В Греции коммунисты подняли восстание. Болгары и особенно Тито начали помогать им.)
