Во многих частях проводились встречи воинов пополнения с опытными бойцами и младшими командирами, неоднократно отличавшимися в боях. А в 525-м стрелковом полку 171-й дивизии новичкам торжественно вручалось боевое оружие погибших героев. Принимая его, воины давали клятву продолжать дело павших в боях за Родину однополчан, беспощадно уничтожать фашистских варваров.
В 33-й стрелковой дивизии, пополненной в основном за счет бойцов молдавской национальности, мне довелось поприсутствовать на встрече молодых воинов с бывалыми фронтовиками. Первым попросил слова их земляк пулеметчик Дмитрий Морару. Он рассказал о том, что его родители всю свою жизнь батрачили на румынских бояр-помещиков. Когда же Бессарабия воссоединилась с родной Молдавией, жизнь бывших батраков круто изменилась к лучшему. Но так продолжалось недолго. Началась война. Молдавию оккупировали фашистские бандиты. Они всячески издевались над местными жителями, не считая их за людей.
— Еще до освобождения Молдавии я поклялся самому себе, что буду беспощадно мстить фашистским разбойникам за все их злодеяния. И эту свою клятву выполню! — закончил взволнованную речь Морару.
И он доказал, что его слова не расходятся с делом. В бою пулеметчик Дмитрий Морару уничтожил немало гитлеровцев, помог своему подразделению продвинуться вперед.
Поарм оперативно подготовил и выпустил листовку, посвященную боевому подвигу пулеметчика-молдаванина. Ее с интересом читали все воины пополнения.
Подготовка к прорыву Померанского вала не прекращалась ни на минуту. И наконец настал этот решающий момент.
…К 5 часам утра 1 марта на армейском наблюдательном пункте собрались все, кто имел самое непосредственное отношение к управлению войсками: генералы Н. П. Симоняк и А. И. Литвинов, командующий артиллерией армии генерал И. О. Морозов, начальник оперативного отдела штаба полковник Г. Г. Семенов, командующий 1-й гвардейской танковой армией генерал М. Е. Катуков, член Военного совета этой армии генерал Н. К. Попель, представители авиационных соединений и другие товарищи.
Время перед началом боя!.. Оно всегда тянется нескончаемо долго. Кажется, что стрелки часов почти не движутся.
Командарм несколько раз связывается по телефону с командиром корпуса Переверткиным, с командирами дивизий Шатиловым и Негодой. Все ли у них в порядке? Разговор немногословный и, кажется, вполне обычный — «оборонительный». Ни слова о близящейся атаке, о наступлении — противник может подслушать. Впрочем, теперь это уже не имеет значения.
Наконец рассветает. Командующий армией, да и все остальные (кто — в бинокль, кто — в стереотрубу) внимательно разглядывают передний край обороны фашистов. Никаких приметных изменений со вчерашнего дня там, кажется, не произошло. Значит, гитлеровцы пока ни о чем не догадываются. Тем лучше.
Н. П. Симоняк все чаще поглядывает на часы. И вот встает из-за стола, подходит к генералу Морозову:
— Начинай, Иван Осипович. Пора!
И сразу лопается устоявшаяся тишина. Воздух сотрясают тысячи орудийных выстрелов, среди которых особенно выделяются залпы «катюш». Слышатся взрывы бомб, дробный перестук пушек самолетов-штурмовиков.
Артиллерийская и авиационная обработка переднего края Померанского вала длится ровно 30 минут. Затем подается сигнал к началу атаки. Стрелковые части и танки непосредственной поддержки пехоты устремляются вперед. Наблюдая в стереотрубу за полем боя, генерал Симоняк изредка отдает по телефону короткие, четкие распоряжения.
На армейский НП поступают первые боевые донесения из дивизий. Полки двух из них — 171-й и 150-й — преодолели уже первую оборонительную линию врага, продвигаются ко второй. Части 52-й гвардейской дивизии захватили более сотни пленных. Один из них при допросе показал:
«О наступлении русских мы ничего не знали. Оно началось внезапно и произвело на нас ошеломляющее впечатление. Огонь русской артиллерии исключительно сильный. Мы каким-то чудом уцелели. Вокруг нас не осталось ни одного метра земли, на который не упал бы русский снаряд»[11].
Да, наша артиллерия поработала неплохо. И особенно «катюши». Об этом с ужасом говорят и другие пленные из 5-й легкопехотной дивизии врага, оборонявшей первую оборонительную полосу Померанского вала.
Постепенно бой удаляется. С НП уже почти ничего не видно. Пора ехать в войска. Прежде всего, конечно, в 79-й стрелковый корпус, дивизии которого на подходе ко второй полосе фашистской обороны. Генерал Переверткин уже успел перенести свой НП в Гросс-Зильберг, километра на два вперед.
Встретивший меня возле корпусного наблюдательного пункта начальник политотдела корпуса полковник И. С. Крылов восторженно сообщает об успехе, достигнутом частями 150-й и 171-й стрелковых дивизий.
— Их командиры Шатилов и Негода всегда действуют очень согласованно. Если возникает необходимость, незамедлительно оказывают друг другу помощь. Вот и сейчас эти соединения действуют отлично, — говорит начальник политотдела.
Крылова не часто можно застать в политотделе. Он почти всегда там, где считает свое присутствие наиболее необходимым: в дивизиях и полках. Умелый организатор партийно-политической работы, он вместе с тем прекрасно разбирается и в делах чисто военных, пользуется большим авторитетом не только среди политработников, но и среди командиров частей и соединений. Комкор Переверткин несколько раз говорил мне:
— Крылов — умный, толковый воспитатель и организатор.
К этой характеристике трудно что-либо добавить. Партийно-политическая работа в войсках корпуса поставлена действительно хорошо. Разумеется, здесь заслуга не только полковника Крылова, а всего партполитаппарата. И тем не менее его личный вклад в это дело немалый.
В 12.30 командир корпуса получил очередной приказ — к 14.00 обеспечить ввод в прорыв 1-й гвардейской танковой армии. Рубеж ввода — Клайн-Шпигель.
На корпусной НП прибыли командующий этой танковой армией Катуков и член Военного совета Попель. Под их непосредственным руководством бронированная армада точно в установленный срок была введена в прорыв. В соответствии с планом, танковые соединения двинулись на Неренберг, Вапгерин (Венгожево). И на следующий день вышли на оперативный простор. Достигнув города Колобжег, расположенного на побережье Балтийского моря, они повернули на восток, к устью Вислы. Это был стремительный боевой рейд, положивший начало дроблению, а затем и полному разгрому всей восточно-померанской группировки противника.
В эти-то дни мы с Михаилом Ефимовичем Катуковым ближе узнали друг друга. С первой же встречи он произвел на меня большое впечатление. И прежде всего своей душевной простотой и общительностью. Именно благодаря этим его качествам, высокой партийной принципиальности и командирской требовательности, обширным военным знаниям, смелости и отваге он заслужил уважение танкистов. Да и только ли танкистов!
