Мне помогли стать журналистом Марк Чэмпион и Джей Росс из «Москоу таймс», хотя я определенно доставлял им множество хлопот, так как воображал, что пишу намного лучше, чем на самом деле. В «Ньюсуик» идеальным боссом и моим наставником был Билл Пауэлл, il miglior fabbro[10], — его перу принадлежат лучшие журнальные опусы, которые когда-либо мне приходилось читать. Крис Дики имел на меня сильное влияние и был верным союзником. Майк Мейер и Фарид Закария годами возились с корреспондентом, который постоянно отвлекался на работу над книгой, но никогда не брюзжали. И теперь, когда я оказался в странном положении, заняв пост моего бывшего босса в качестве главы московского бюро журнала «Ньюсуик», на мою прежнюю должность пришла Анна Немцова, которая гораздо лучше меня справляется с обязанностями второго корреспондента.
Но самое главное — Майк Фишвик из издательства «Блумсбери», пренебрегая доводами разума и своим служебным долгом, твердо верил в то, что когда-нибудь эта книга все-таки будет закончена. «Жди меня… только очень жди», — писал Константин Симонов о советских женщинах, которые ждали возвращения своих любимых с войны, не зная, придут ли они вообще. Фишвику как нельзя лучше понятны их чувства. Без его непоколебимой веры в меня не было бы и книги. Трам-Ан Дон и Эмили Свит являли собой образцы долготерпения и высокого профессионализма.
Мой агент в США Дайана Финч потратила уйму времени и энергии, чтобы в конце концов я завершил работу над книгой. Она больше, чем кто-либо другой, сделала меня писателем. Мой лондонский агент Билл Гамильтон с невозмутимым спокойствием реагировал на любые изменения автором своих планов, сроков и даже судьбы.
Наконец, считая недостаточным посвящение этой книги моим родителям, я выражаю им огромную благодарность за помощь в описании истории их жизни. Я многое почерпнул из двух томов мемуаров моего отца, «Судьба Мервина» и «Мила и Мервуся», а мама не только постоянно делилась со мной своими воспоминаниями, но и написала подробные замечания на окончательной рукописи. Моя тетушка Ленина в течение многих лет была мне дорогим другом и вдохновительницей; мне очень тяжело думать, что сейчас, когда я пишу эти слова благодарности, она страдает от серьезной болезни и находится вдали от меня, в Москве. Моя младшая сестра Эмили подвергала книгу смелой и глубокой критике на всех этапах работы. Мои тесть и теща Алексей и Анна Кравченко не только тактично не замечали резкие перепады моего настроения, приступы отчаянья, раздражения, алкоголизма и другие малопривлекательные стороны жизни литератора, но и упорно представляли меня всем гостям как «семейного» писателя. Через десять лет трудов это стало более или менее соответствовать истине.
Но куда более тяжкая ноша легла на плечи моей жены Ксении. Я начал писать эту книгу еще до нашего знакомства. Прошло две войны, у нас родилось двое детей, мы переехали жить в другую страну — а я все корпел над рукописью. Теперь, когда книга уже родилась и отправилась в самостоятельное путешествие по миру, бедняжке Ксении придется привыкать жить со мной одним, без книги. Мне бы никогда не осилить этого труда без ее самоотверженной помощи.
CORPUS 030
Перевод Василия Бетаки.
Доска Уиджа — планшетка для спиритических сеансов с нанесенными на нее буквами алфавита, цифрами от 1 до ю и словами «да» и «нет». Изобретена в XIX в. американцем И. Рейчем. (Здесь и далее — прим. перев.)
Перевод Владимира Летучего.
От англ. goon — болван, тупица.
Джаггернаут — «владыка мира» (искаж санскр.), живое воплощение тупой, неодолимой силы.
Флит-стрит — улица в лондонском Сити, за которой прочно закрепилась репутация цитадели британской прессы.
Из стихотворения Кэтрин Мэнсфилд (1888–1923). Перевод Петра Охрименко.
Перевод Норы Галь.
Перевод Е. Романова.
Лучший мастер (ит.).
