Австрии, Англии, Франции, России исчислялся десятками тысяч. К концу столетия Российская империя располагала таким количеством действующих офицеров, которое сравнимо с численностью всей русской армии, сражавшейся со шведами под Полтавой.
Таким образом, нужда в профессионалах командного типа стимулировала чрезвычайно крупный общеевропейский социальный процесс: уничтожение монопольного права родового дворянства занимать руководящие посты на всех уровнях вооруженных сил.
Приоритет происхождения заменяется в XIX веке приоритетом профессиональной подготовки. На протяжении всего XVIII и значительной части XIX столетия бо́льшая часть боевых командиров и штабных работников не имели специального военного образования. До середины XIX века крупным источником пополнения офицерского корпуса повсеместно служило производство из унтер-офицеров без прохождения какой-либо дополнительной учебы. Перелом по этой части произошел лишь к концу XIX столетия, когда всю Европу покрыла сеть военных учебных заведений разного уровня: школ, гимназий, кадетских корпусов, училищ и т. п. Наиболее требовательной к уровню общего образования будущих офицеров была прусская (впоследствии германская) система комплектования командных кадров. Наилучшие специальные навыки собственно военного характера давала французская система. Худшей на протяжении всего столетия оставалась американская система.
Любопытный факт: бригадами, дивизиями и даже целыми армиями на полях сражений американской Гражданской войны очень часто командовали дилетанты, не имевшие за плечами никакого военного образования. Если же говорить о более низком уровне должностных назначений, то там дилетантизм являлся уделом большинства офицеров как Конфедерации, так и Союза.
Принципиальную новизну в военное дело внесло рождение военных академий — высших военных учебных заведений, где проходили подготовку будущие командиры сухопутных соединений, эскадр, штабные офицеры высшего ранга. От генералов и маршалов прежних времен не требовалась образованность особого уровня, возвышающегося над прочей массой командного состава. Быстрыми темпами усложняющаяся система командования большими воинскими контингентами, ускоренная «гонка вооружений», стремительный технический прогресс привели в XIX веке к необходимости дать высшей части командного состава углубленную профессиональную подготовку. Там, где крупные военные училища возникли еще в XVIII столетии (Англия, Пруссия, Франция, Австрия), они перепрофилируются так, чтобы давать не просто обширный круг знаний для офицера [82], а специализированную программу штабной или высшей командной подготовки. А те великие державы, где училищ раньше не существовало, создают их уже под новый, расширенный формат образовательных программ.
Австрия обзавелась Винер-Нойштадтской академией [83] в середине XVIII века, затем еще одной, Венской, в 1852 году. В 1872 году к ним добавилась Венгерская военная академия «Людовика».
В Берлине еще в середине XVIII века возникла Прусская военная академия. Позднее она была закрыта и вновь восстановлена — с 1810-х годов.
Франция получила военную академию (Королевскую военную школу) в Париже еще при Людовике XV. В 1795 году она закрылась. В 1802 году Наполеон завел вместо нее новую академию в парижском пригороде Сен-Сир. Позднее к Сен-Сирской академии добавилось еще несколько высших учебных заведений армейской направленности.
Англия обладала Королевской военной академией в Вулвиче (с середины XVIII века) и Королевским военным училищем в Сандхёрсте (с 1802 года).
Бавария обзавелась Мюнхенской военной академией в 1867 году. Объединенная Италия располагала Туринской военной академией [84] и Моденским военным училищем. Соединенные Штаты — Военной академией в Вест-Пойнте (появилась еще в 1802 году!) и Военно-морской в Аннаполисе (1845).
Колоссальная российская армия потребовала создания нескольких академий. В 1832 году появляется Николаевская военная академия [85], в 1855-м — Михайловская артиллерийская и Николаевская инженерная, в 1877-м — Николаевская морская.
В период Наполеоновских войн рождается штабное дело — как обособленная часть руководства вооруженными формированиями. Оно предполагает выделение при военных министерствах, а также при армиях, корпусах, дивизиях и т. п. офицерской службы, которая не занимается непосредственным командованием солдатами или обслуживанием техники. В ее компетенцию входит сбор информации (в том числе ведение разведки на постоянной основе), тактическое, стратегическое и организационное планирование, оценка состояния собственной военной силы и выработка планов по ее развитию. В ее обязанности входит и картографирование. На протяжении XVII–XVIII столетий зачатком штабной ветви военного командования являлась скромная и немноголюдная генерал-квартирмейстерская служба. В первые десятилетия XIX столетия она начала расти как на дрожжах и чрезвычайно быстро обрела одну из ведущих ролей в командной структуре.
Центральным органом всей штабной работы крупного государства является Генштаб. Он, в свою очередь, освобожден от работы, связанной с руководством отдельными строевыми частями и соединениями вооруженных сил. В его задачу входит подготовка решений, принимаемых на уровне всей армии или всего флота. Генштаб — самостоятельный, действующий на постоянной основе механизм, влияние которого на жизнь вооруженных сил как в мирное, так и в военное время огромно.
Немецкий боевой офицер, опытный штабист, директор Прусской военной академии Карл фон Клаузевиц считал, что назначение Генштаба состоит в «…разработке и изложении идеи высших строевых начальников в форме приказаний, со всеми необходимыми для исполнения подробностями; кроме того, Генштаб обязан заботиться о боевой готовности и материальных нуждах войск, для чего, не вмешиваясь в деятельность специальных органов, должен сообщать им необходимые указания, вытекающие из общего хода военных действий; с другой стороны, Генштаб получает от этих органов сведения о степени обеспечения войск предметами довольствия». В реальности Генштаб, тем или иным образом подготавливая информацию для принятия важнейших решений командующим («высшим строевым начальником»), мощно воздействовал на форму и даже смысл этих решений.
Прообразом такого учреждения стал Генштаб французской армии при Наполеоне Бонапарте, когда его возглавлял маршал Бертье. Генерал Фезенсак писал о Бертье: «Никогда ни у кого не было большей точности в службе, подчинения командующему столь беспрекословного, преданности столь безграничной. Занимаясь канцелярской работой ночью, он отдыхал от напряженного дня. Часто среди ночи его будили и вызывали, чтобы переделать всю предыдущую работу, и… часто вместо награды он получал лишь несправедливые упреки… Но ничто не останавливало его рвения, никакая усталость тела, никакая канцелярская работа не были выше его сил, никакое испытание не могло быть выше его выносливости».
Однако главный образец Генштаба для великих держав Европы создала не Франция, а Пруссия. В эпоху Наполеоновских войн он стал центром реформирования прусской армии. Тогда его возглавляли талантливые военачальники и военные теоретики Герхард фон Шарнхорст и Август фон Гнейзенау. В середине XIX века Прусский генштаб стал колоссальной машиной стратегического планирования. К тому же он сделался важным политическим орудием объединения Германии вокруг Пруссии. Более тридцати лет им руководил генерал-фельдмаршал Хельмут фон Мольтке-старший. Ему и его учреждению Пруссия во многом обязана победами при Кёниггреце и у Седана.
В России аналогичное учреждение появилось в 1815 году [86]. В Австро-Венгрии оно не занимало столь высокого и независимого положения, как в Пруссии, и приобрело самостоятельность от военного министерства, а также значительный масштаб деятельности лишь в 1870-х годах.
Одной из важнейших задач военных академий, кстати, являлась подготовка искусных сотрудников для Генштаба.
Рождение Генштабов и регулярное пополнение штата его сотрудников выпускниками военных академий имеют исключительно важное значение в рамках теории элит. Европа XIX века породила весьма тонкий — всего несколько тысяч человек —
