В Испании началась гражданская война, продолжавшаяся почти три года.
Вечером того дня, когда состоялся бунт генералов, руководительница испанских коммунистов Долорес Ибаррури выступила по радио. В Испании ее любовно звали «Пассионария», что значит «Пламенная».
Обращаясь к народу, она бросила боевой клич: «Но пасаран!» – «Они не пройдут!»
«Но пасаран!» стало девизом честных людей во всех уголках земного шара.
Рабочие и учителя, крестьяне и домохозяйки, журналисты и студенты, парикмахеры и шоферы собирались на митинги и требовали от своих правительств оказания поддержки демократической Испании.
Свободолюбивые люди всей земли поняли, что борьба испанского народа с мятежниками и германо-итальянскими захватчиками – это борьба всего передового человечества с темными силами фашизма.
Стало ясным и то, что без поддержки извне испанские республиканцы победу не одержат. Тысячи людей разных профессий и национальностей, тайком перебираясь через границы, стремились в Испанию, чтобы встать в ряды борцов с фашизмом.
Бригады и батальоны добровольцев брали имена выдающихся борцов за свободу и независимость своих стран: немцы – Тельмана, американцы – Линкольна, итальянцы – Гарибальди, поляки – Домбровского.
Рабочий класс всего мира шел на помощь своим испанским братьям. Парижские пролетарии посылали в Барселону грузовики с продовольствием. Шотландские врачи направляли медицинский отряд под Мадрид. Руку помощи Испании протягивали трудящиеся всех стран, включая такие маленькие и отдаленные, как Филиппины, Нигерия, Перу, Эквадор, остров Таити. В Испанию посылали муку, сахар, лекарства, одеяла, одежду…
На заводах, в колхозах и учреждениях Советского Союза сбор средств для испанских борцов за свободу и независимость за несколько дней поступило более двенадцати миллионов рублей. Помимо этого, рабочие оставались в цехах после окончания рабочего дня и свой сверхурочный заработок отчисляли в фонд помощи.
Все советские люди единодушно встали на сторону революционной Испании.
…В демонстрациях на Красной площади участвовали и рабочие ремонтно-авиационных мастерских. Игорь Маштаков шел со всей бригадой.
На следующее утро он был более озабоченным, задумчивым, чем всегда. Из карманов его пиджака торчали газеты.
По дороге на работу он купил все, что было в киоске: «Правду», «Известия», «Комсомольскую правду», «Гудок» и даже «За пищевую индустрию». В каждой из них он искал все новые и новые подробности событий в Испании. Так поступали тогда многие. Редко кто ограничивался чтением одной газеты.
В разговорах советских людей то и дело упоминались испанские города. Прислушаешься в трамвае, о чем говорят, и создается впечатление, что этому белобрысому пареньку Мадрид дороже Ленинграда, что тот старичок больше заинтересован событиями в Барселоне, чем в родной ему Кинешме, а сидящего напротив смуглого человека с усиками скорее волнуют новости из Картахены, чем из Тбилиси.
– Ребята! Послушайте, что пишет «Комсомолка». – Маштаков развернул в столовой газетный лист. – «После того как была произнесена по радио фраза «Над Испанией безоблачное небо», небо Испании стало страшным пространством, в котором летают немецкие и итальянские самолеты и сеют смерть. Они бомбят мирные села и города, убивают детей, женщин, стариков…» Газеты пишут, что фашисты летают безнаказанно. У них много самолетов, и самых современных. Немецкие истребителя «хейнкель» имеют скорость триста двадцать километров. У итальянцев скоростной истребитель «фиат». У фашистов новые бомбардировщики «юнкерс», «савойя», «капрони», а у республиканцев очень мало машин, и все они старые, времен мировой войны… Буржуи сговорились – не продают испанцам военных самолетов. Как тут быть спокойным! А что, если нам…
– Что – нам?..
– Отремонтировать в свободное время самолет в подарок испанскому народу!
– Это идея! Но какой?
– Я уже думал об этом… Тот самый, что в Арктике летал и лежит теперь под навесом.
– Вряд ли что выйдет из этого. Он ведь переоборудован – лимузин!
– Это «эр пятый». А они – разведчики, ближние бомбардировщики. Переделаем опять кабину… Добьемся разрешения поставить на него пулеметы, и из гражданского он станет военным!
– А разрешат ли нам? Дадут ли материалы? И как Водопьянов посмотрит на это?
– Этого я сам не знаю… Пойдемте к директору, в партийный комитет, а вечером съездим к Водопьянову!
…Советское правительство разрешило некоторым военным специалистам – летчикам, танкистам, артиллеристам – уехать добровольцами в Испанию. Уже готовились к отправке республиканцам боевые самолеты – истребители и бомбардировщики. Но самолетов тогда и у нас не хватало, и поэтому предложение молодых рабочих мастерских получило одобрение.
Мог ли я возражать против того, что мой верный воздушный спутник, мой славный «М-10-94» станет боевой машиной в справедливой борьбе испанского народа за свободу? Конечно, нет! К тому же я уже начинал готовиться к воздушной экспедиции на Северный полюс, и меня стали интересовать не маленькие Р-5, а четырехмоторные великаны ТБ-3.
Не прошло и месяца, как подремонтированный самолет прошел летные испытания. Во второй его открытой кабине на турели был установлен вращающийся пулемет. Самолет блестел свежей краской защитного цвета, и на борту его уже не был выведен номер «М-10-94». Он стал безымянным.
Разобранную крылатую машину запаковали в большой зеленый ящик. И в третий раз за время его существования бывалый самолет поехал по железной дороге.
…В Одесский порт вошел большой двухтрубный пароход.
– Испанец, испанец пришел! – заорали мальчишки и бросились к причалу.
Пять суток пароход стоял в гавани, и все время около него толпились любопытные одесситы. Десятки платформ и вагонов с грузом подходили к подъемным кранам. Бочки с маслом, ящики с печеньем, консервами, медикаментами, мешки с рисом, тюки с мануфактурой, оборудование для госпиталей – все исчезало в казавшихся бездонными трюмах корабля. Это были подарки испанскому народу от советских людей, купленные на собранные ими деньги.
На палубах «испанца» установили огромные ящики с частями самолетов и крепко привязали их морскими канатами.
Черное, а затем Средиземное море гостеприимно встретили транспорт. В прозрачной чистой воде видны были стайки серебристых рыб.
Советские добровольцы, сменившие военные гимнастерки на серые и синие костюмы, а фуражки с цветными околышами на фетровые широкополые шляпы, подолгу стояли на носу парохода. Они любовались полетом белокрылых чаек и прыжками резвящихся дельфинов. Добровольцы выглядели неуклюжими в непривычной для них штатской одежде. У многих в руках были раскрыты русско-испанские словари. Они зубрили необходимые слова незнакомого языка, на котором вскоре придется говорить с новыми товарищами по оружию.
