Я очень боюсь, как бы все, кто знает меня такой, какая я всегда, не обнаружили, что во мне есть и другая, более красивая, лучшая сторона. Я боюсь, что они начнут подшучивать надо мной, сочтут меня смешной, сентиментальной, не примут всерьез. Я привыкла к тому, чтобы меня не принимали всерьез, но привыкла к этому и может это перенести лишь «легкая» Анна, а у «более весомой» нет для этого сил. В тех редких случаях, когда мне удается с трудом вытащить на публику лучшую Анну, она, если надо сказать хоть слово, свертывается, как мимоза, предоставляет говорить за себя Анне номер один и, не успею я оглянуться, исчезает.
Так и получается, что эта милая Анна еще никогда, ни разу не появилась в обществе, но в уединении почти всегда именно она задает тон. Я точно знаю, какой я хочу быть, да я такая и есть… в душе, но, увы, такой меня никто не видит, кроме меня самой. И возможно – да нет, не «возможно», а наверняка, – именно по этой причине я сама считаю, что нахожу счастье внутри себя самой, а другие считают меня общительной. Внутри себя самой мне указывает путь чистая Анна, в обществе же я веду себя, как сорвавшаяся с привязи козочка.
Как я уже сказала, говорю я всегда не то, что чувствую, и потому заслужила репутацию мальчишницы, кокетки, «всезнайки» и любительницы легких романов. Веселая Анна всего лишь посмеется над этим, дерзко огрызнется в ответ, безразлично пожмет плечами, сделает вид, что ей наплевать, но совсем, совсем не так относится к этому тихая Анна. Уж если быть совсем честной, признаюсь тебе, что меня это ужасно огорчает, что я прилагаю неописуемо много стараний стать другой, но всякий раз оказывается, что я опять сражаюсь с превосходящими силами противника.
В душе я плачу и говорю себе: «Вот видишь, к чему ты пришла: люди о тебе плохого мнения, вокруг насмешливые или сердитые лица, ты вызываешь антипатию, и все это лишь потому, что ты не слушаешься добрых советов твоей собственной лучшей половины». Ах, как бы мне самой хотелось их послушаться, но ничего не получается, стоит мне притихнуть и стать серьезной, как все подумают, что я разыгрываю какую-то новую комедию, мне остается только выйти из положения с помощью шутки; я уж не говорю о собственном семействе, те-то определенно решат, что я заболела, заставят глотать таблетки от головной боли или успокоительное, будут смотреть мне горло и щупать лоб, нет ли жара, спросят, как насчет желудка, прочтут нотацию за то, что я хандрю, и уж таких приставаний я не выдержу, вспылю, мне станет грустно, и в конце концов мое сердце снова перевернется, повернется плохой стороной наружу, хорошей вовнутрь, и опять я буду беспрестанно искать средство, как мне стать такой, какой мне бы очень хотелось быть и какой бы я могла быть, если бы… в мире не было других людей.
Твоя Анна М. Франк
Здесь кончается дневник Анны
4 августа 1944 года, утром между десятью и половиной одиннадцатого, перед домом номер 263 на набережной Принсенхрахт остановилась машина. Из нее вышел обер-шарфюрер СС Карл Йозеф Зильберберг, в форме, сопровождаемый тремя голландскими подручными из Зеленой полиции; они были в штатском, но при оружии. Нет сомнения, что на людей, скрывавшихся в доме, кто-то донес.
Зеленая полиция арестовала восьмерых нелегалов, а также помогавших им Виктора Кюглера и Йоханнеса Клеймана – но не тронула Мип Хис и Элизабет (Беп) Фоскёйл – и забрала все ценные вещи, а также оставшиеся деньги.
После ареста Кюглер и Клейман в тот же день были доставлены в следственную тюрьму на улицу Амстелвенсевех, а через месяц переведены в тюрьму на улицу Ветерингсханс в Амстердаме. 11 сентября их без суда отправили в полицейский пересыльный лагерь Амерсфорт. 18 сентября 1944 года Клейман был освобожден по состоянию здоровья. Он скончался в 1959 году в Амстердаме. Кюглеру удалось бежать только в 1945-м, незадолго перед отправкой на работы в Германию. В 1955 году он эмигрировал в Канаду и скончался в 1989 году в Торонто. Элизабет (Беп) Вейк-Фоскёйл скончалась в 1984-м в Амстердаме. Мип Хис-Сантрушиц по-прежнему живет с мужем в Амстердаме.
Арестованные на набережной Принсенхрахт, 263 евреи четыре дня содержались в тюрьме на улице Ветерингсханс в Амстердаме; потом их перевели в нидерландский пересыльный лагерь для евреев Вестерборк. С последней партией, которая была отправлена оттуда в концлагеря на востоке, они были депортированы 3 сентября 1944 года и через три дня прибыли в Освенцим в Польше.
Эдит Франк умерла там 6 января 1945 года от голода и истощения.
Герман Ван Пелс (Ван Даан), по данным Нидерландского Красного Креста, уже в день прибытия в Освенцим, 6 сентября 1944 года, был удушен в газовой камере. Но по сведениям Отто Франка, он был умерщвлен лишь через несколько недель, то есть в октябре или ноябре 1944-го, незадолго до того, как удушения евреев в газовых камерах были прекращены.
Августа Ван Пелс (Ван Даан), побывав в Освенциме, Берген-Бельзене и Бухенвальде, 9 апреля 1945 года оказалась в лагере Терезин, откуда, по-видимому, тоже была депортирована. Она погибла, но дата ее смерти неизвестна.
Марго и Анна в конце октября так называемым эвакуационным транспортом были депортированы в концлагерь Берген-Бельзен на Люнебургской пустоши. Вследствие чудовищной антисанитарии зимой 1944–1945 годов там вспыхнула эпидемия тифа, от которой погибли тысячи заключенных; в их числе умерла Марго, а через несколько дней – Анна. Дата ее смерти приходится на период между концом февраля и началом марта. Тела обеих девушек захоронены, по всей видимости, в братских могилах Берген-Бельзена. Концлагерь был освобожден английскими войсками 12 апреля 1945 года.
Петер Ван Пелс (Ван Даан) 16 января 1945 года был переведен из Освенцима в Маутхаузен (Австрия), где и умер 5 мая 1945 года, всего за три дня до освобождения.
Фриц Пфеффер (Дюссел) скончался 20 декабря 1944 года в концлагере Нойенгамме, куда был переведен либо из Бухенвальда, либо из Заксенхаузена.
Отто Франк, единственный из восьми нелегалов, пережил концлагеря. После освобождения Освенцима русскими войсками он через Одессу добрался до Марселя. 3 июня 1945 года он вернулся в Амстердам и жил там до 1953 года; потом он переселился в Швейцарию, в Базель, где жили его сестра с семьей и его брат. Он женился на Эльфриде Гайрингер, урожденной Маркович, из Вены, которая, так же как и он, пережила Освенцим и потеряла мужа и сына в Маутхаузене. Вплоть до своей смерти 19 августа 1980 года Отто Франк жил в Бирсфельдене под Базелем и посвятил себя дневнику своей дочери Анны и распространению содержащегося в нем завета.
