Стенд и большой расточный станок придвинуты друг к другу — это теперь их постоянное место на все время, пока завод будет занят танковой программой. А два других станка, для сверления и фрезерной обдирки, будут к началу смены перенесены краном и крепиться в пазах плит основного станка. Как будто просто, когда все продумано, рассчитано, сделано, но все равно нет полной уверенности, пока не опробовано в деле…
Игорь с Василием поднялись в комнату технолога.
— Ляг поспи, — уговаривал Мальгин. — Завтра же у тебя такой денек!
— Погоди, дай малость отдышаться… — Декабрев подошел к столу, где поверх чертежей лежал «Уральский рабочий» с последней сводкой Совинформбюро: — Читал?
Игорь кивнул.
— Уже к Можайску прорвались… — Невесомая, прозрачная, с длинными, тонкими пальцами, рука Василия рывком отбросила газету. — Когда же их остановят?
— Когда дадим танки…
— Вот-вот! А мне говорят — в больницу. Да я там дня не усижу… — Василий закашлялся, отвернулся, чтобы не обрызгать Игоря чахоточной пылью; он ненавидел себя в эти минуты, кажется, не меньше, чем тех, кто тянул к горлу Москвы когти броневых клиньев.
Прокашлявшись, выпив лекарство, Василий прилег на койку. Игорь сел рядом. Глядя в восковое, изможденное лицо Декабрева, он видел его бойцом, окруженным со всех сторон, стрелком, которому остаются минуты жизни, и каждый выстрел его должен быть снайперски точен, потому что боеприпасы на исходе. «Не страшится смерти?..» — спрашивал себя Игорь. Он думал о том, что на фронте идут на врага с надеждой перехитрить, осилить, выжить, а у Василия Декабрева уже нет надежды остаться живым, он может только отсрочить неизбежный конец. Может, но не хочет отсрочек ценой пассивного ожидания. Он знает, что сгорает, но не тушит внутри себя огня, а распаляет его все больше неистовой, яростной самоотдачей…
Василий неожиданно улыбнулся мягкой, светлой улыбкой. Сказал, что, конечно, малость волнуется, как пойдет обработка корпусов, но, в общем, для него это уже прошедшее. Поднялся, достал из шкафа папку, вынул эскизы, наброски, показал Игорю.
— Это будет настоящий танковый конвейер. Мы создадим его на Уралмаше — не сразу, не быстро, но создадим! Зайди завтра вечером, надо обдумать с тобой один вариант.
Но завтрашний вечер уже был без Декабрева.
К концу двенадцатичасовой вахты, когда Надежда подцепила тросами своего крана и начала поднимать со стенда третий из обработанных за день корпусов, она увидела, как он, ее Вася, внезапно покачнувшись, рухнул на каменный пол…
А в эти минуты на соседнем пролете Игорь и Колтун сдавали военпреду два готовых к отправке броневых корпуса.
ПРИКАЗ НАРКОМАБригада расточников под начальством мастера Попова М. Ф. 20 сентября расточила корпус за 5 часов 30 минут вместо установленной нормы 18 часов. Опрокинув установленные нормы выработки, мастер и его бригада показали образцы стахановской работы.
Отмечая отличную работу мастера Попова и расточников Борцова и Коняхина, приказываю:
1. Премировать мастера Попова М. Ф. месячным окладом и наградить значком «Отличник социалистического соревнования наркомата».
2. Наградить расточников Борцова и Коняхина значком «Отличник социалистического соревнования наркомата» и премировать в размере месячной тарифной ставки каждого.
Нарком В. МАЛЫШЕВ Листовка-молния № 2 газеты «За тяжелое машиностроение».
ОРГАНИЗУЕМ ФРОНТОВЫЕ БРИГАДЫСознавая серьезную опасность, которая нависла над нашей великой Москвой, мы объявляем наш комсомольско-молодежный участок фронтовым.
Бойцы фронтового участка дают священную клятву красным воинам — все задания выполнять с максимальной быстротой и четкостью, давать на расточных станках по 3—4 нормы.
С сегодняшнего дня считаем себя рабочими-фронтовиками, которые обязуются, не щадя своих сил, не считаясь с усталостью и временем, выполнять любое задание для Красной Армии.
Мы вносим предложение создать в каждом цехе нашего завода фронтовые молодежные бригады, которые бы своим героическим трудом, железной дисциплиной увлекали коллектив на новые подвиги. Будем своим трудом беспощадно громить фашистских гадов.
Мастер участка комсомолец ПОПОВ. Расточники ШУКШИН, БОРЦОВ, КОНЯХИН, АНДРЕЕВ, ГАЙДАМАК Листовка-молния № 10 газеты «За тяжелое машиностроение», 27 октября 1941 года.
ПЛАМЯЧетвертые сутки длилась вахта фронтовой бригады сварщиц Уралмаша. 20 часов работы — 4 часа отдыха. На вторые сутки Настя Коровкина заболела, но продолжала работать с температурой 39,2, пока мастер не увидел, что ее знобит, кидает из холода в жар, и не отослал домой. А она… через несколько часов вернулась. В руках было письмо. Настя знала, как мучается от неизвестности о трехлетнем сыне и престарелых родителях бригадир Паша Павлова.
Паша схватила письмо. Брат сообщал, что родная деревня сожжена немцами: где сейчас Валерик, где отец и мать, он не знает.
Паша пошатнулась. Подруги подхватили ее, попытались увести с участка, а она отстранила их, закрепила в державку новый электрод и присела на корточки над недоконченным швом…
В бригаде шестеро — две уралки, четверо ленинградок. Паша заботится о каждой. Только что она сваривала стык корпуса и вот уже помогает Полуэктовой приваривать подкрылки. Лишь на секунду-другую отрывается, чтобы взглянуть, как идут дела у лучшей из мужских бригад. Трудно женской шестерке угнаться за семеркой молодых парней. Но нередко и такое бывает: Паша с подругами выходят победителями.
Работница, 1943, № 3, с. 10.
КАК НА ФРОНТЕПодобно бойцам и командирам, при любой опасности не оставляющим боевых позиций, коммунисты Уралмаша не оставляли цехов, пока полностью не выполнялись фронтовые задания. Отдыхали урывками в красных уголках, конторках мастеров. Вслед за коммунистами и комсомольцами на казарменное положение перешли многие беспартийные рабочие и специалисты.
Коммунист инженер В. И. Бологов, больной туберкулезом, в холодные осенние дни сорок первого года сутками не уходил с участка, где обрабатывались ведущие детали. Здоровье было надломлено, и коварная болезнь свела его в могилу.
Трудовой героизм множился. В короткий срок удалось завершить перестройку производства на важнейших участках. К концу 1941 года мы уже рапортовали партии и правительству о выполнении задания по всем видам боевой техники. В марте 1942 года было получено указание правительства об освоении производства корпусов для танка Т-34, параллельно с уже налаженным выпуском корпусов танка КВ. Эта нелегкая задача была решена за 45 суток. В первомайские дни 1942 года первый эшелон с новыми бронекорпусами уходил с завода.
