Этот день никогда не настал. Австрия провозгласила себя республикой и, подобно гордым Габсбургам, русским Романовым и германским Гогенцоллернам, пала жертвой истории. София, Макс и Эрнст пережили многое: непростую жизнь в тени трона и смерть своих родителей, тяготы войны. Теперь, когда ушел их императорский покровитель и страна, в которой они родились, канула в забвение, они могли только гадать, какое будущее им уготовано.
Падение династии Габсбургов разрушило старые и привычные связи, удерживающие архаичную империю. Разрозненные народы и провинции, ранее привязанные к Вене только в силу сложившихся традиций и давних завоеваний, начали отделяться. Мало кто мог представить себе империю без Франца Иосифа, как и переход от монархии к республике. Однако революция оказалась более милосердной к Габсбургам, в отличие от их российских коллег, приговорив их к изгнанию, а не к смерти.
Официальный запрет для любого Габсбурга находиться на территории страны, если он не отказался от претензий на уже несуществующий трон, никоим образом не коснулся Софии, Макса и Эрнста. Они никогда не были Габсбургами, и новое правительство признало отречение 1900 г., сделанное Францем Фердинандом относительно их троих. И когда статус Габсбургов был упразднен, а их имущество национализировано, это никак не коснулось Софии, Макса и Эрнста.
По-другому все обстояло в Богемии. 28 октября 1918 г. новое государство — Чехословакия провозгласило свою независимость от Австрии — тревожный сигнал для Гогенбергов в Конопиште. Новое правительство страны сначала отдало недвижимость под «защиту» нового администратора, который проводил большую часть своего времени за инвентаризацией имущества замка. По мере того как рос чешский национализм, росло и негативное восприятие Габсбургов как бывших оккупантов страны. Пражские газеты потчевали своих читателей историями о якобы скупости Франца Фердинанда и Софии и жестоком отношении к своим слугам. Никакое преувеличение не считалось абсурдным. Одной из самых популярных небылиц была печально известная история, названная британским журналистом Генри Уикхэмом Стидом «Пакт Конопишта». Утверждалось, что в июне 1914 г. эрцгерцог и кайзер Вильгельм II встречались в замке, чтобы спланировать большую войну. Идея впервые была опубликована в 1916 г., но стала активно продвигаться в 1919 г., когда многие пропагандисты союзников применяли ее для того, чтобы возложить всю вину за развязывание войны на Австрию и Германию. Новое чешское правительство тоже использовало эту историю. В Конопишт приехали официальные лица из Праги и проводили целые дни в поисках звукоизолированных комнат в замке, где, как они настаивали, эрцгерцог и кайзер договорились о начале войны.
Никаких следов этих фантазий обнаружено не было, но растущая истерика, обвиняющая Франца Фердинанда и его династию во всех бедах страны, заставляла обитателей Конопишта чувствовать себя все более неуютно. Сначала это были только мелкие неприятности, доставляемые администратором, присланным из Праги. Но вскоре местные жители захватили парк, бродили под окнами замка, размахивая чешским флагом, и доставляли массу неприятностей. Учитывая то, что происходило на газетных страницах, на которых все больше разжигалась вражда к эрцгерцогу и его семье, сестра Софии Генриетта, которая приехала в Конопишт, чтобы заботиться о детях, больше беспокоилась об их безопасности. Смутные времена наступили для всех членов королевских семей по всему континенту: мстительность толпы иногда принимала устрашающие формы. Насилие унесло жизни родителей. Не станут ли дети следующими жертвами?
Князь Ярослав Тун решил не искушать судьбу. После обсуждения сложившейся ситуации с Генриеттой он сказал, что лучшим для всех решением будет покинуть Конопишт и переехать жить к нему и его жене Марии в Дечин. Он поделился своим планом с графом Эрвайном Ностиц-Ринеком, чей брат Леопольд был женат на сестре Марии и Генриетты Каролине; они решили, что младший сын графа Фридрих приедет в Конопишт и заберет Генриетту, Софию, Макса и Эрнста в Дечин. Все должно было быть сделано незаметно, чтобы не насторожить чешских властей. Граф Фридрих прибыл в замок в первую неделю апреля 1919 г., якобы для того, чтобы повидаться со своими дальними родственниками. Он даже записал свое имя в книге посетителей в холле, не подозревая, что стал последним частным гостем в Конопиште.
Но 16 апреля 1919 г., еще до того как граф Фридрих увез Генриетту и детей в безопасное место, чешское правительство начало действовать. Оставалось еще пять месяцев до окончательного утверждения и ратификации Сен-Жерменского мирного договора, который разделил старую империю Австро-Венгрию и провозгласил новую чешскую нацию, а в Праге уже решили отказаться от соблюдения юридических тонкостей и объявили о конфискации всего бывшего имущества Габсбургов. Решение не было таким уж уникальным: так поступили и в Австрии. Чешское правительство, игнорировав и факты, и существующие правила, заявило о том, что София, Макс и Эрнст — Габсбурги, а следовательно, Конопишт и Хлумец подлежали изъятию.
Оправдывая свои действия, Прага ссылалась на статью 209 Сен-Жерменского мирного договора. Но в апреле 1919 г. этот договор еще не вступил в силу; соглашение было подписано и ратифицировано только 10 сентября. Чешское правительство, по всей видимости, решило, что проще действовать незаконно, чем придерживаться буквы закона. Оно не стало дожидаться сентября. Сама статья 209 была достаточно однозначной. Согласно этой статье, легально подлежала изъятию «совместная собственность Австро-Венгерской монархии, а также собственность Короны и частная собственность бывшего правящего Дома Австро-Венгрии».
Написано было достаточно однозначно. Конопишт и Хлумец никогда не принадлежали Габсбургской короне. Конопишт был оплачен из частных фондов; Хлумец не являлся собственностью Габсбургов, а достался Францу Фердинанду как часть наследства Эсте. К 1916 г. оба владения юридически принадлежали наследникам эрцгерцога, Конопишт — Максу, а Хлумец — Эрнсту. Они оба были частными лицами. Не было никакого правового прецедента, чтобы можно было оправдать маневр, расценивающий их как Габсбургов. Прага всегда признавала отречение Франца Фердинанда 1900 г., но теперь стало утверждаться, что отречение было лишь семейным соглашением, никак не соответствующим австро-венгерскому законодательству. Но даже парламент империи признал отречение, и признал его юридически действительным. Никто из детей Франца Фердинанда не мог принадлежать к императорской фамилии. Если бы все же это было так, то после смерти Франца Иосифа в 1916 г. Макс, а не Карл, стал бы новым императором.
