Оставалось только отколоть Эвиту от стены, и вот вечером 1 ноября Перон занял место в военном самолете, который переправил его в Каракас, где он вновь встретился с неизбежными журналистами, жующими резинку. С репортерами Перон разговаривал тоном старого товарища по профессии — разве не публиковал он регулярно статейки под надменным псевдонимом «Декарт» в своих перонистских газетах? Перон угощал журналистов несколькими плоскими шуточками о набожном Лонарди, сетовал, что аргентинские аристократы, укрывшиеся в свое время в Уругвае, строят против него козни. А разве не служит доказательством его доброты тот факт, что он позволил им улизнуть из страны?
Перон остался жить в Каракасе с тремя слугами и пятнадцатью преданными телохранителями, продолжающими создавать вокруг него атмосферу величия и вечности. Но 2 апреля 1958 года генералу пришлось покинуть Венесуэлу не по своей воле. Тридцать шесть часов длилось восстание, свергнувшее венесуэльского диктатора. По улицам Каракаса толпа триумфально пронесла свиную голову, на пятачке которой болтались разбитые очки Хименеса. Нужно было как можно быстрее сменить место жительства.
Европа, столь притягательная для любого аргентинца, оставалась недосягаемой. Хуан Перон позволил себе лишь краткий визит в Лиссабон. На какое-то время он затесался в общество коронованных в прошлом особ. Потом устроился в Доминиканской Республике у своего коллеги диктатора Трухильо.
Генерал Трухильо гордился тем, что родился мулатом, и запрещал своему народу ходить босиком и просить милостыню под его большими фотографиями, расклеенными в городе на каждом шагу. Трухильо проявлял милосердие к своим собратьям, потерпевшим крушение. После прибытия Перона в доминиканский рай, которым он управлял как своими личными владениями, Трухильо разорвал дипломатические отношения с Аргентиной.
Здесь Перон вновь встретился с Хименесом, еще одним свежеиспеченным проигравшимся шулером, накачивавшимся лимонадом с утра до вечера. Перон дал Хименесу забавный совет, поделившись с диктатором Венесуэлы своим богатым опытом, как с собратом по несчастью. Он посоветовал ему в случае всеобщей забастовки окатить демонстрантов окрашенной водой, чтобы потом их было легче разыскать.
Бывший прусский стратег давал теперь советы, достойные безумной домохозяйки.
В 1959 году кинофестиваль в городе Мар-дель-Плата начался со взрыва бомбы. Казалось, Эвита с того света продолжала мстить своим бывшим соперницам-кинозвездам.
Взрывом сорвало десять метров железнодорожных путей и вырвало десять шпал перед роскошным поездом, в котором ехали на аргентинский фестиваль знаменитости. Звезды мирового кино спаслись благодаря счастливой случайности: поезд шел с опозданием на десять минут. Фанатики Эвиты из маленького городка Хунина хотели таким образом заставить весь мир говорить о них.
Потом появились слухи о таком кино, что Эвита, наверное, перевернулась в гробу… Кинокомпании Голливуда вознамерились снять фильм о Хуане Пероне, плейбое диктатуры. Нелли Ривас исполнилось восемнадцать лет. Она продолжала поддерживать отношения с бывшим диктатором и должна была играть саму себя. Нелли согласилась с радостью. Эта девочка с пухлыми губками, томными глазами и падающей на лоб челкой удивительно походила на мальчика, на этакого Элвиса Пресли на грани полов. Ее личность проявлялась лишь в неистовой любви к конфетам и булочкам с миндалем.
Тем временем в Италии скульптор Леоне Томази в течение нескольких лет работал вместе с группой помощников над гигантским памятником, заказанным Хуаном Пероном. Статуя должна была превзойти по размерам статую Свободы, что стоит в порту Нью-Йорка. Эту идею выдвинула Эвита с целью насолить американцам, а особенно — Голливуду. После конкурса, в котором соперничали скульпторы со всего света, заказ получил итальянец Томази, мечтавший о лаврах и славе знаменитого Бартольди.
Благодаря сложной системе лестниц посетители должны были иметь возможность подниматься внутрь памятника. Оттуда они могли бы восхищаться панорамой Буэнос-Айреса, глядя через глаза основной статуи. Эвита олицетворяла собой свободу, освещающую мир. Статую предполагалось установить на основании здания в серебряной впадине, постоянно освещаемой лучом света, падающим сверху. Настоящий апофеоз в духе грандиозных опер Вагнера.
Потребовалось привлечь шесть транспортных судов для перевозки памятника в Буэнос-Айрес. Томази рассчитал, что ему понадобится сорок три тысячи тонн каррарского мрамора для выполнения этой работы. Статуя Эвиты высотой восемнадцать метров была уже закончена, но однажды к Томази явился Эмилио Яуреги, аргентинский дипломат, одетый в черное, с приказом в кармане. Аргентинское правительство решило памятник разрушить.
Рабочие вскарабкались на статую. Под ударами молотов покатились вниз со страшным грохотом гигантские осколки головы. Потом динамитом разрушили остатки монумента. От архитектурного ансамбля, который должен был стать самым высоким в мире, осталось лишь то, что остается от мирской славы: груда камней, разрушенных так же быстро, как ревностно и благоговейно они воздвигались.
Никого на свете больше не интересовал этот аттракцион. Снова тень Эвиты шагала по тротуарам в поисках постамента, какой-нибудь сцены. Судьба Эвиты из камня оказалась еще печальнее, чем судьба Эвиты живой.
Тело Эвиты исчезло. Оно всюду, и его нет нигде. Правительство прячет труп. Мертвая, она может мобилизовать гораздо больше людей, чем делала это, будучи живой. Вычеркнутая из мира живых, она не является больше несовершенным существом, а становится великолепной мечтой, живущей в каждом человеке, вырывающейся из-под любого контроля. Почитание, объектом которого могло стать ее тело, представляло для властей серьезную опасность, превратившись в источник постоянного беспокойства.
Некоторые считают, что тело бросили в море или сожгли. Другие утверждают, что его поместили на остров Мартин-Гарсия, дьявольский остров аргентинских преступников, где антисоциальные элементы, замешанные в кровавых деяниях и пойманные на месте преступления, навсегда изолируются от общества.
Разоблачение ребяческих идиллий Хуана Перона, к которым добавляются еще другие, не такие невинные, совсем не вредит культу Эвиты. Дух Эвиты витает в муниципальном банке, куда отправили ее сокровища под наивными взорами молчаливой толпы людей. Можно разделить ее колье на двадцать семь частей, но призрак ее неделим.
