"Доклад большинства" был устремлен главным образом в будущее. Его выводы заканчивались 5 рекомендациями и 25 конкретными предложениями, имевшими в виду реорганизацию и улучшение военной машины Соединенных Штатов. Горькие уроки Пёрл-Харбора умело использовались для того, чтобы в 1946 году - первом послевоенном году - обосновать необходимость широких военных приготовлений. Тщательно обдуманный и спланированный ход тех сил в США, которые были заинтересованы в разжигании военного психоза в стране. Составителей документа, по-видимому, в большей степени заботило достижение этой цели, чем воссоздание объективной истории событий, которые привели к Пёрл-Харбору. Грядущая война, в неизбежность которой они, несомненно, верили, отбросила густую тень из будущего на их тогдашние выводы.
Кифи приобщил к "докладу большинства" собственное мнение. Он обращал внимание на то, что объединенной комиссии "было отказано в получении многих важнейших сведений". На его взгляд, "факты подбирались таким образом, быть может и ненамеренно, чтобы возложить вину на Гавайи и уменьшить вину, которую следовало бы возложить по справедливости и на Вашингтон". Кифи выразил мнение, что "в основе трагедии лежала тайная дипломатия... В будущем народ и его конгресс должны знать, насколько близко американская дипломатия подвинула дело к войне, с тем чтобы они могли бы пресечь ее действия, если последние становятся неразумными, или поддержать их, в случае если американская дипломатия занимает разумную позицию... Для того чтобы предотвратить любой Пёрл-Харбор в будущем, который может оказаться более трагичным и катастрофичным, чем Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года, должна существовать тесная координация между американским общественным мнением и американской дипломатией". Благие пожелания Кифи пропустили мимо ушей, ибо, по его мнению, виновниками были не военные, а политики. Более четко сформулировать свои выводы он не мог, объединенная комиссия сознательно старалась уйти от определения вины политиков.
"Доклад меньшинства" был в основном продиктован соображениями партийной борьбы, и уже одно это сузило содержащиеся в нем выводы. Однако сенаторы-республиканцы смотрели в корень дела. Внешняя политика Соединенных Штатов не была исследована по той простой причине, что вопрос об оценке мудрости внешнеполитического курса США был "исключен уже самой формулировкой задач комиссии". Поэтому "выводы о дипломатических аспектах основываются на недостаточных материалах". Выправить это положение сенаторы-республиканцы не могли - они не получили в ходе работы всех нужных материалов, - да и не хотели.
Составители "доклада меньшинства" решительным образом разошлись с мнением большинства объединенной комиссии конгресса. Сенаторы Брестер и Фергюсон дали исторический обзор событий в канун Пёрл-Харбора, из которого явствует, что нападение Японии не могло быть неожиданностью для американского правительства. Конкретными виновниками катастрофы они назвали Ф. Рузвельта, Г. Стимсона, Ф. Нокса, Дж. Маршалла, Г. Старка, Л. Джероу, X. Киммеля и У. Шорта. В "докладе меньшинства" указывалось: "Утверждение, исходящее от столь высоко-авторитетного лица, как президент Трумэн, который 30 августа 1945 года заявил: "Нужно винить страну в целом не менее, чем любого человека, за то, что произошло в Пёрл-Харборе", - необоснованно, ибо американский народ не имел решительно никакого представления о проводимой тогда политике и предпринимавшихся действиях".
Пока речь шла о партийной борьбе, сенаторы-республиканцы были красноречивы и выносили безапелляционные суждения. Но когда дело коснулось внешней политики, они проявили куда большую сдержанность. Оно и понятно: в США говорят, что межпартийные распри кончаются у берега океана. В отношении внешней политики "доклад меньшинства" далеко не пошел. Составители констатировали: "Государственный секретарь Корделл Хэлл, который был в центре японо-американских переговоров, несет серьезную ответственность за дипломатические события, приведшие к неизбежности Пёрл-Харбора, однако он не выполнял никаких функций в цепи военного командования, ответственного за оборону Пёрл-Харбора, - от главнокомандующего до командующих на Гавайских островах. По этой причине, а также потому, что дипломатические аспекты не были полностью исследованы, мы не делаем никаких выводов в отношении его"{339}. Итак, как большинство, так и меньшинство комиссии оказались единодушными в одном - в оправдании внешней политики Соединенных Штатов.
Никто и никогда в объединенной комиссии конгресса не сказал об основной внешнеполитической стратегии Вашингтона в канун войны - попытаться отвести японскую агрессию от США, нацелив Японию на Советский Союз. Поскольку этот вопрос вопросов был обойден, постольку работа комиссии, равно как предшествующих расследователей в США, не дала удовлетворительного объяснения причин внезапности японского нападения на Пёрл-Харбор. Поэтому в американской исторической науке живет и будет жить загадка Пёрл-Харбора. Она вызвана к жизни упорными попытками в Соединенных Штатах извратить историю в целях оправдания внешнеполитического курса американского правительства.
Если исследование проблемы Пёрл-Харбора в США с исторической точки зрения в силу изложенных причин оказалось неудовлетворительным, то ее военно-стратегические аспекты постоянно изучаются в целях извлечения уроков для современной американской военной науки, строительства вооруженных сил. Еще при Трумэне японский успех 7 декабря 1941 года использовался для обоснования реорганизации структуры командования американских вооруженных сил. Г. Трумэн в своих мемуарах заметил: "Из материалов слушаний (в комиссии конгресса. - Н. Я.) дела о Пёрл-Харборе мне стало ясно, что трагедия явилась результатом как неподходящей военной структуры, не обеспечившей единства командования ни в Вашингтоне, ни в войсках, так и личных промахов офицеров армии и флота"{340}. В 1947 году в США создается министерство обороны.
Пёрл-Харбор подтолкнул организацию Центрального разведывательного управления. "Мне часто приходило в голову, - писал Трумэн, - что, если бы у правительства существовал координационный центр при сборе информации, Японии оказалось бы значительно труднее, если вообще было бы возможно осуществить успешное предательское нападение на Пёрл-Харбор. В те дни военные не знали всего, что было известно государственному департаменту, а дипломаты не имели доступа ко всему, что знали армия и флот". Как подчеркивается в крупном исследовании о ЦРУ, "среди множества последствий, которыми отдался Пёрл-Харбор, самым серьезным было его влияние на разведку... Пёрл-Харбор и дал потребные аргументы для воздействия на политиков, ускорив организацию централизованной разведки"{341}. Ссылки на Пёрл-Хабор облегчили проведение через конгресс законодательства о создании ЦРУ, поставили ведомство вне и выше законов.
