В последующие дни в состав авиадивизии на разные аэродромы в район Климовичей прибыли полк легких бомбардировщиков на ПЕ-2 и полк истребителей на И-16.
В дальнейшем полки менялись, прибывали и убывали на переформирование из-за больших потерь в постоянных жарких боях в воздухе и на земле. Немцы продвигались быстро. Бывало и так, что к возвращению самолетов с задания аэродром оказывался в руках врага, надо было искать площадку для приземления.
Кравченко с рассвета и до рассвета находился на аэродромах, которые больше напоминали тогда перевалочные базы, чем аэродромы. Он лично руководил боевыми действиями полков, сам ставил боевые задачи, решал вопросы хозяйственного порядка, вел воспитательную работу, находил время для бесед с бойцами аэродромного обслуживания. Это было так необходимо в период отступления, при страшной физической и моральной нагрузке, обрушившейся на людей. Самолеты делали по нескольку вылетов в день. Они бомбили и штурмовали колонны наседающего врага, отгоняли фашистские бомбовозы от городов и расположений наших частей. К вечеру уцелевшие от боев самолеты в большинстве своем были как решето. Их надо было ночью ремонтировать и латать, чтобы с утра они снова могли подняться в воздух. Техника не выдерживала, а люди выдерживали все.
Григорий Пантелеевич был доволен тем, что в состав дивизии входил 4-й штурмовой авиаполк. Он был первой частью, принявшей в самый канун войны на вооружение новые штурмовики ИЛ-2. Они несли реактивные снаряды, бомбовый груз, имели пушки. Отважные летчики наносили большой урон фашистам: громили колонны танков, автомашин с пехотой и грузами.
Немцы уже в те дни бросались в панику при виде ИЛ-2. Наши пехотные части метко окрестили самолеты, называя их «небесной артиллерией».
Дивизия Кравченко в те дни сдерживала напор фашистских армий группы «Центр» на реке Березине. Немцы, чтобы уберечься от нашей авиации, сосредоточили у переправ большое количество зенитной артиллерии, бросили сюда эскадрильи своих истребителей. Но отважные кравченковцы не давали им покоя, беспрерывно бомбили переправы, наводили панику. После их налетов там и тут горели танки и автомашины, надо было снова наводить понтоны и мосты. А атаки летчиков, несмотря на большие потери, следовали одна за другой. Надо было выиграть время, чтобы в тылу отступающих частей развернулись наши войска.
Ведя изнурительную работу по перебазированию авиачастей, организуя удары по наседающему противнику, Кравченко искал возможность ударить по фашистам заметно, по-крупному. И когда разведка донесла, что близ Бобруйска на аэродроме фашистские самолеты, «как на выставке стоят», у генерала, что называется «зачесались руки», мгновенно родилась мысль ударить по аэродрому, нанести противнику урон, подобный тем, что наносили герои Халхин-Гола самураям.
Он пригласил командира 4-го штурмового полка Гетьмана и поставил перед ним задачу. Тот ухватился за идею.
— Самолеты на аэродроме! Да за одну удачную штурмовку их можно столь накрошить… Надо только подловить момент, подготовить силы.
— Проведите еще раз разведку, — советовал Кравченко, — хотя я не сомневаюсь, что это так и есть. Успехи фашистам кружат голову. Они наверняка и не думают, что мы осмелимся на такое. Разработайте план и ударьте на рассвете. Немцы пунктуальны, и в это время по распорядку должны еще спать. Вот вы этим и воспользуйтесь. Пусть в подштанниках побегают. Так и будет, если все хорошо продумать и подготовить.
— Блестящая идея! — восхищался Гетьман. — Только ночью никто из моих летчиков не летал.
— Не летали, значит, полетите. А слетаете раз, будете летать и впредь. Не боги горшки обжигают, — говорил Григорий Пантелеевич. — По Халхин-Голу знаю. Вы только пилотов в машины за полчасика пораньше посадите, чтобы привыкнуть к темноте и осмотреться смогли.
— Придется отобрать самых опытных, поведу их сам.
— Вот это правильно, по-нашему, майор!
Кравченко пожал руку и пожелал удачи Гетьману.
До рассвета зарокотали моторы. Летчики поднимали машины в темноте, отыскивали друг друга в воздухе по навигационным огням, при подходе к линии фронта выключали и их. Благо, стало уже светать!
При подходе к Бобруйску штурмовики пошли вниз. Вот и аэродром. По обе стороны взлетной полосы плотными рядами поблескивают самолеты. Штурмовики ринулись в атаку. «Эрэсы» молнией ударили в ряды вражеских эскадрилий. Взметнулись желтые фонтаны огня. При взрывах летели обломки вражеских машин, уже подготовленных к боевому вылету.
Полк трижды штурмовал Бобруйский аэродром в этот день.
В результате налетов штурмовиков было уничтожено двадцать три «юнкерса» и сорок семь «мессершмиттов».
Около 10 июля дивизия перебазировалась: 4-й полк — в Ганновку, другие полки — в район города Хотимска. Через несколько дней из-за наступления врага — снова перебазирование в Костюковичи, в Каничи.
И снова, сдерживая наседавших фашистов, летчики дивизии Кравченко бомбили мосты на реках Днепр и Сож, штурмовали колонны танков и били по живой силе противника. По нескольку боевых вылетов ежедневно. Так работали штурмовые и бомбардировочные полки. Истребители вели воздушные бои, прикрывая ИЛ-2 и ПЕ-2.
В этой сложнейшей обстановке Кравченко внимательно следил, чтобы после каждого боевого вылета проводился разбор, чтобы летчики как можно быстрее накапливали боевой опыт, делились им друг с другом. Он и сам не стеснялся учиться у подчиненных. Любил при беседах расспрашивать, как летчик вел бой, как заходил на штурмовку, что видел вокруг, когда летел до линии фронта и по возвращении, учил и требовал вести разведку. Много раз летчики дивизии обнаруживали с воздуха попавшие в окружение наши части. Сбрасывали им продукты и боеприпасы, ориентировки для прорыва.
Прошло около полутора месяцев, как дивизия находилась в непрерывных боях.
* * *
Фашисты, понимая, что лето на исходе, а их планы далеки до осуществления, остервенело рвались к Москве. Их мощные танковые армады часто делали глубокие и опасные прорывы. Под угрозой такого удара авиадивизия из Каничей перебазировалась в Мглин. Но фашистам удалось быстро обнаружить аэродром и там, хотя Кравченко строго следил за маскировкой. Последовал налет. Самолеты противника провели бомбежку и штурмовку. Сожгли санитарную машину, убили и ранили несколько человек. Крупная бомба попала в штабную землянку и разнесла ее. Генерал Кравченко, полковой комиссар Соколов и начальник штаба дивизии Гудков остались живы лишь потому, что находились в это время на аэродроме среди бойцов.
