- Кажется мне, Федор Иванович, мы что-то нашли, - раздумчиво сказал Полбин и опять потянулся к карандашу. - Для такого перестроения в воздухе потребуется немного времени. Это главное. А теперь посмотрим, как мы будем бомбить... Линейки нет?
Дробыш открыл лежавший на столе планшет и достал масштабную линейку. Полбин приложил линейку к Т, изображавшему ведущий самолет, и нанес на бумагу прямую черту под некоторым углом к "пеленгу". В конце черты он нарисовал кружок, вписал в него крестик.
- Цель, - сказал он и провел пальцем вдоль карандашной черты. - А это глиссада пикирования. Сколько самолетов можно послать в пике? Да все пять!.. Смотри... - На карандашной черте появились Т, следующие одно за другим через равные расстояния. Пунктиром было показано, как заворачивает на черту глиссаду пикирования - ведущий самолет, за ним второй, третий... Полбин говорил, ставя значки:
- Ведущий отбомбился. За ним пикирует другая машина, бомбит. Потом третья, четвертая... Пока пятая находится на вводе в пике, ведущий уже вышел с левым разворотом и пристраивается ей в хвост. И опять пикирует, а за ним остальные! Они сохраняют дистанции и на вводе, и в пикировании, и при выходе... Что получилось, полковник Дробыш?
В глазах Полбина светилось торжество.
- Круг замкнулся, вот что получилось, - ответил Дробыш. - Но это же еще не все...
- Правильно! - подхватил Полбин. - Замкнутый круг - это еще не все. Круг в авиации существует давно, без нас. Мы его берем как принцип, вернее как форму. А боевые порядки, организацию прикрытия дадим совершенно новые, применительно к удару с пикирования.
Полбин положил карандаш, свернул вчетверо листок бумаги, спрятал его в нагрудный карман.
- Едем ко мне. Соберем сейчас совещание, потолкуем.
Дробыш вышел в другую комнату и сказал Панину, чтобы тот вызвал шофера. Полбин взял телефонную трубку.
- Николай Ксенофонтович, - сказал он начальнику штаба, - распорядитесь, чтобы через полчаса у меня были Рубакин с заместителем, Самсоненко, флагштурман. Пригласите Филиппа Ивановича. Да-да, совещание накоротке.
Дорогой, сидя в "эмке", Полбин то оборачивался к Дробышу и снова начинал разговор о перестроении пятерок в полете, то на короткое время замолкал и погружался в раздумье. Для Дробыша эти паузы были непривычны, он почти всегда видел Полбина в движении, что-то делающим, отдающим приказания, идущим к самолету по мягкой траве аэродрома, оборачивающимся, чтобы сделать еще какое-то распоряжение перед вылетом... Дробыш понимал, что командир корпуса захвачен новой идеей, и тоже молчал, когда Полбин, повернув лицо с плотно сжатыми губами, смотрел из машины на пыльные придорожные кусты.
"Вот, пожалуйста, и решение задачи с яблоками, - размышлял Полбин. - Если связать несколько пятерок в одну непрерывную цепь, то одновременный удар будет покрепче, чем пять ударов молотком по гвоздю. А почему Крыловский назвал именно пятерку? Ведь он не подсказал, как ее перестраивать в воздухе, но, наверное, понимал, что с нею легче, чем со звеном. Опыт... Огромный опыт. Двадцать лет в авиации не шутка! Небось, когда он садится в самолет, машина чувствует, кто на ней летит. Любой "необъезженный" покорится". Полбин не без удовольствия при-знался себе, что и ему послушен любой самолет из тех, на которых он летал. С первого же знакомства был послушен и "Петляков", хотя Полбин впервые сел на него, как на чужого коня, привыкшего к своему хозяину. Это было два года тому назад под Москвой, когда он поднял с покинутого всеми аэродрома машину, принадлежавшую разведчикам. На всю жизнь врезался в память этот тревожный октябрьский вечер: красное солнце за стволами деревьев, шуршащая, гонимая ветром листва на опустевших стоянках, лязгающие выстрелы противотанковых пушек за лесом и два техника в черных молескиновых куртках высокий щербатый и низенький, вздрагивающий от стрельбы. Как их звали?.. Чубуков и Свиридочкин. Должно быть, Чубуков, если он жив, и до сих пор не верит, что Полбин впервые сел тогда за штурвал "Петлякова". А у него не было другого выхода.
Два года назад... Не так много времени прошло, а сколько событий: Сталинград, работа в столице, запомнившееся на всю жизнь заседание в Кремле, и вот теперь уже пятый месяц на нелегком посту командира большого авиационного соединения. Котлов позавидовал: много сделано, Полбин "пошел в гору"... Но еще сколько впереди сражений, которые надо провести так, чтобы истребить побольше врагов и сохранить своих людей, которые верят ему, идут за ним... Полбин вспомнил глаза Панина, который рапортовал ему в землянке на аэродроме. Всегда приятно видеть, как загораются радостью глаза летчика при встрече со своим командиром. Это значит, что в самом трудном деле, в самом тяжком бою этот летчик поддержит тебя...
- Как у Панина сейчас с дисциплиной? - спросил Полбин, повернувшись к Дробышу.
- Хорошо. С тех пор, как получил Золотую Звезду, он как будто повзрослел...
- Да он и так мальчиком не был, - усмехнулся Полбин. - Бороду бреет, поди, два раза в день. Я имею в виду летную дисциплину?
- Одно замечание пришлось сделать.
- За что?
- Листья в тоннелях радиаторов привез.
- Брил?
- Да.
- Парикмахер! - рассмеялся Полбин. - Должно быть, рассказывает, что "Мессеры" гнались?
- Да. И нет оснований не верить: пробоины в фюзеляже были, да и штурман со стрелком подтверждают...
- Как же это случилось? - Полбин налег локтем на спинку сиденья.
Дробыш рассказал. Панин летал в разведку. Он успел сфотографировать участок вражеской обороны, но над самой линией фронта на самолет напала дюжина "Мессершмиттов". "Петляков" отбивался - Панин был искусен в маневре, - а когда боезапас кончился, летчик с огромной высоты бросил свою машину в пике. "Мессершмитты" гнались почти до земли, подстерегая "Петлякова" на выходе из пикирования. В этот момент, когда самолет на мгновение "замирает", они надеялись его расстрелять. Но и Панин понимал это. Он вывел машину из пике над лесом и пошел "змейкой" над самыми верхушками берез. "Мессершмитты" не рискнули пикировать так низко: при выходе из затяжного пике каждый самолет дает "просадку", достигающую иногда сотен метров. Ошибка в расчете может привести к гибели - врежешься в землю. Панин построил расчет точно и ушел от одураченных преследователей. Но когда он сел на аэродроме, в углублениях крыльев, где гнездятся маслорадиаторы, были обнаружены листья деревьев, срезанные во время "бреющего" полета.
- И много привез? - продолжая улыбаться, спросил Полбин.
- Пилотку полную техник набрал, мне показывал, - ответил Дробыш. - Вот Иншаков тоже видел...
Шофер закивал головой, подтверждая слова полковника.
- Парикмахер! - повторил Полбин. - А к замечанию как отнесся?
