Двадцать пятого октября Белаш с вечера заступил в наряд - оперативным дежурным по штабу корпуса. "Командный пункт" дежурного был в маленькой комнатке, сообщавшейся дверью с рабочей комнатой Полбина. Другая дверь вела в комнату начальника штаба, но генерал Грачев уехал в дивизию Рубакина. Полбин сидел в своей комнате за столом и в течение двух часов подряд что-то писал.
В одиннадцать часов вечера принесли газеты за двадцать четвертое. Белаш постучался к командиру корпуса. Полбин, не отрываясь от работы, сказал, что посмотрит газеты несколько позже.
Белаш перечитал строчку за строчкой весь приказ Верховного Главнокомандующего и снова размечтался. Телефоны на столике молчали, за окном монотонно шумел дождь. Коптилки из снарядных гильз, стоявшие на подоконнике, тихо шипели. Иногда фитили потрескивали, - вероятно, в пламя попадали крупинки соли, которая подсыпалась в бензин, чтобы избежать взрыва "лампы".
Вдруг зазвонил телефон. Белаш вздрогнул и схватил трубку.
- Оперативный дежурный лейтенант Белаш слуш...
- Ладно, ладно, сам рядовой, - послышался в трубке голос Панина, дежурившего на узле связи. - Возьми наушники, сейчас включу "Последние известия".
Наушники радиотелефона лежали на столе. В них уже слышалось шуршанье, как будто в черных эбонитовых коробочках ползали майские жуки. Белаш приложил одну коробочку к уху и услышал тихий, но очень ясный голос диктора, читавшего оперативную сводку. Освобождены города Сумы, Днепропетровск... Наступление продолжается!
Белаш, хмурясь, поглядывал на ящики телефонов, словно им можно было взглядом приказать, чтобы они молчали. Но телефоны вели себя благоразумно. Видимо, все, кто располагал такой возможностью, слушали в эти минуты радио.
"Передаем постановление Совета Народных Комиссаров СССР", - ровно читал диктор. Белаш неизвестно для чего подул в черную коробочку и плотнее прижал ее к уху.
"...Присвоить нижепоименованным лицам воинские звания, установленные Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1940 года..."
Белаш слушал, перекатывая карандаш на столе. Кому-то было присвоено звание генерал-лейтенанта... Затем генерал-майора - имена были незнакомые. И вдруг:
"...генерал-майора авиации - Полбину Ивану Семеновичу".
Белаш бросил наушники на стол, рванул, не постучавшись, дверь комнаты, остановился у порога:
- Товарищ полковник, вы генерал!
Полбин поднял голову. У него был отсутствующий взгляд человека, которого неожидално вывели из состояния глубокой задумчивости.
- Что? - спросил он.
- Вы генерал! - повторил Белаш, чувствуя, что ведет себя нелепо, но еще не зная, как исправить положение.
- Что это значит? - Полбин положил перо на чернильный прибор и строго взглянул на лейтенанта. Белаш, наконец, нашелся, выпалил скороговоркой:
- Докладывает оперативный дежурный лейтенант Белаш. По радио вы - генерал!
Лицо Полбина вспыхнуло. Он стал медленно подниматься со стула, положил руку на трубку телефона, и в ту же секунду телефон зазвонил. Полбин быстро прижал трубку к уху.
- Да. Спасибо, Филипп Иванович! Да. Сейчас мне сообщил оперативный дежурный, но я не знаю, кто из нас больше растерялся. Он говорит, что я генерал только по радио...
Белаш готов был провалиться сквозь землю. В его комнате зажужжали телефоны, и он опрометью выскочил в оставленную открытой дверь.
Звонил Грачев. Потом Самсоненко. Звонили Дробыш и Рубакин. Потом Белаш перестал снимать трубку параллельного телефона, только слушал, как Полбин за тонкой дверью отвечал на поздравления. Вот он сказал кому-то громко: "Служу Советскому Союзу!" Значит - командующий...
Телефонная буря продолжалась полчаса. Когда она немного поутихла, дверь отворилась, и Полбин сказал:
- Лейтенант, давайте составим заговор: отвечайте, что я уже ушел из штаба. Хочу закончить работу.
- Слушаюсь, товарищ генерал! - вытянулся Белаш.
Звонили только дважды. Начальник района авиационного базирования Блинников и кто-то из штаба.
Прошло десять минут. Из комнаты донесся голос Полбина:
- Лейтенант Белаш!
Одергивая на ходу гимнастерку, Белаш открыл дверь и остановился. Подняв глаза, он увидел, что Полбин улыбается какой-то необычной, смущенной и доброй улыбкой.
- Сказать по правде, не работается что-то, - сижу и почему-то думаю, что был в свое время пастухом. Не в свое, а в чужое, царское, которого вы не помните. Давайте посмотрим газеты, а?
Белаш принес газеты.
- Оставьте дверь открытой и присядьте тут, - сказал Полбин, разворачивая номер "Красной звезды". - Вы, кажется, из Мелитополя?
Белаш присел на край стула, но тотчас же поднялся для ответа:
- Да.
- А вы сидите. Я ведь генерал пока только по радио, - улыбнулся Полбин, но, заметив, как зарделся лейтенант, добавил: - Ладно, не буду. Никто, кроме меня и товарища Крагина, этого не знает... Так вы именинник! - он указал на газетный лист с приказом Верховного Главнокомандующего.
Белаш неловко кивнул. Полбин пробежал глазами приказ.
- Вот. Особо отличившимся присваивают звание Героя Советского Союза. Хотелось бы там быть?
Белаш помедлил с ответом. Он мог сказать прямо: "хотелось бы". Но такой ответ нескромен. Сказать, что очень хочется побывать в родном городе? Это будет искреннее, но лишь наполовину, ибо звание Героя тоже манит...
Полбин не стал ждать ответа.
- Понимаю, - сказал он. - Будете хорошо воевать - и здесь высокую награду заслужите. Только вот в Мелитопольском полку служить не придется. А что, если вернетесь домой, в Мелитополь, из Берлинского полка?
- Это совсем здорово! - сияя улыбкой, ответил Белаш.
- Здорово потому, что в этом нет ничего невероятного, - сказал Полбин. - В Берлине мы будем.
Улыбка не сходила с лица Белаша. Полбин внимательно смотрел на него. "Молодость! - думал он. - Я был постарше, когда первый раз сел в кабину У-2. Да и все мы, летчики старшего поколения, позже начинали... Мой Виктор, если пойдет в авиацию, а пойдет наверняка, тоже в таком возрасте начнет летать. Только ему уже не придется сразу на фронт итти. Насчет этого мы с Белашем постараемся..."
- А в Берлине мы скоро будем? - спросил Белаш.
- Вот этого точно я не знаю, - усмехнулся Полбин. - Но в том, что будем, уверен абсолютно. Для этого нужно только одно...
Он помедлил, пристально глядя на Белаша. Лейтенант молчал, но по блестящим глазам его было вид- но, что он с нетерпением ждет конца фразы.
- Нужно только не теряться... В воздухе особенно. Лейтенант понял намек и опустил глаза, но тотчас же поднял их.
- В воздухе я не теряюсь, товарищ генерал, - сказал он твердо.
- Значит, Берлин недалеко... Ну что же... Может быть, все-таки поработаем?
Белаш поднялся и вышел.
